Хмельное лето с привкусом любви

Когда я вспоминаю своих любимых женщин, неизменно в памяти всплывает она — Анжелика. Благодаря ей моё лето 19** года, пожалуй, самое яркое воспоминание в моей бестолковой судьбе. Несколько месяцев безумной любви и запретных наслаждений были окрашены такими сильными эмоциональными переживаниями, словно я прожил целую жизнь.

Юная прелестница появилась в моей жизни неожиданно. Я был молод — слегка за двадцать — и к моменту нашей встречи знал не только теорию сексуальных отношений, но и через пень-колоду прошел её азы. Все что шевелилось и пахло женщиной, вызывало у меня стойкую эрекцию, и при невозможности регулярной разрядки я истово колол дрова.

Анжелика приехала вместе с мамой из Ташкента в нашу страну, чтобы поступить в Вуз. На правах знакомых они остановились у нас — на моё счастье и мою погибель. Когда я увидел Анжелику в первый раз, то у меня ёкнуло все, чем меня наградила природа. Моя реакция смахивала на ирландский танец, и я прислонился к стене, чтобы меня не приняли за шизанутого хотя бы в первые полчаса.

Анжелика была не просто хороша — она была ослепительна. Стройная, подтянутая, с белокурой гривой роскошных волос, густыми волнами ниспадающих до крепких ягодиц, с кокетливыми локонами, игриво оттеняющими красивое лицо и с выразительными зелёными глазами, в которых плескалось волшебство. А когда она заметила меня, стоящего в трясучке буквой «зю», старающегося скрыть свой не к месту торчащий хвост, — улыбнулась такой сияющей улыбкой, что я задумчиво вышел из прихожей через закрытую дверь.

Я не сколько не преувеличиваю: она действительно была сногсшибательно красива. Тогда я еще не был циничным мудаком, с хитрожопым прищуром посматривающим на очередную стерлядь в юбке: мне в Анжелике нравилось всё. Сейчас, возможно, я бы сказал, что ее крепкие грудки могли быть посисястее, губы — помясистее, а щиколотки — постройнее. Но ей было всего семнадцать лет, и грудь наверняка потом выросла еще на пару размеров — если судить по ее мамочке.

Ощущение козла в огороде так окрылило меня, что я в первый же вечер Пегасом поскакал на свидание с рыбой своей мечты. Я показывал город, и Анжелика во все глаза восхищенно смотрела по сторонам совершенно не замечая меня. Наконец я завел ее в какие-то трущобы, на фоне которых я выглядел вполне презентабельно и сексуально. Мы разговорились, и я с прискорбием узнал, как она относится к сексу.

— Однажды я подглядела, как родители смотрели порно кассету, — заговорчески поведала она, оглядываясь по сторонам, — это было ужасно!

«Облом», — подумал я в отчаянии ковыряя палкой какое-то дупло в дереве, на которое мы присели для разговоров по душам. А когда я выяснил, что она еще девственница, то быстро скис и засобирался домой.

Была у Анжелики одна черта, которая подбешивала меня: она была патологически лжива. Энджи лгала не с целью какой-то выгоды для себя, а просто так, автоматически и, как правило, всегда. Я не мог понять, в чем дело и это иногда серьезно расстраивало меня.

Но наше сближение было неизбежно: