Лёша, Вова и мадам

моей, выполняешь все мои прихоти и всячески угождаешь, тогда мы живём долго и счастливо, либо... второй вариант для тебя будет менее приятным... — Поморщился я.

— Парень, да ты не в себе. — Сообщила мне Ирина Сергеевна, я хмыкнул, словно до этого подобного не знал, хотя, это не я не в себе, это Владимир не во мне, а это совсем разные вещи.

— Ясно, значит ты выбрала второе. — Покачал головой я и без замаха ударил её раскрытой ладонью в лицо, её голова мотнулась и Ира упала на бок.

— Да! Вот так её, сучку! Будет знать, кто здесь Манька! — Завопил Владимир, подпрыгивая на одной ноге. Я встал и достал из сумки камеру, расправил штатив, установил его в углу комнаты и включил режим видеосъёмки. Я шагнул к лежащей в ошеломлении Ирине и поднял её за локоть, заставил сесть. Мои пальцы распахнули её пиджак и коснулись пуговиц. Она взбрыкнула ногами, болезненно пнула меня в голень и заорала. Я попытался прикрыть её рот ладонью, но эта стерва укусила меня, выручил электрошок, разряд второй мощности угомонил её и дал надеть на голов кляп.

— Ты ей под дых, под дых сунь, бабы это любят, просто дар речи теряют. — Прыгал вокруг с советами Владимир, я не обращал на него внимания. От неё приятно пахло, у меня уже стоял, просто как камень, но действовать ещё рано. Я не расстёгивая пуговиц разодрал блузку и спустил её по рукам. Грудь покоилась в чашечках бюстгальтера, разрезал его в центре ножом, сгрёб аппетитные холмы в ладони и сжал. Ирина протестующее замычала, попыталась пинаться, но я прижал её ноги своими.

Глаза полыхали гневом, я улыбнулся и потеребил розовые ореолы сосочков, она замычала сильнее.

— Не торопись, всё по порядку. — Ласково сказал я и наклонившись коснулся одного из сосочков языком. Ох, как давно я об этом мечтал, как же это приятно.

— Да прекрати ты уже с ней миндальничать, к стене раком и в жопу! — Не унимался Владимир, у него явно были претензии к попке Ирины.

— Да угомонись ты, скройся! — Рявкнул я, резко оборачиваясь от вожделенной груди. Она была здесь, рядом, в моих руках, я ощущал тепло её тела и нежность её плоти, это будоражило душу и тревожило рассудок. Я помотал головой и слегка отстранился, снять блузку и пиджак мешают наручники, что же, нож ведь не просто так покупал. Я разрезал ткань, откинул изуродованные вещи в сторону и за волосы потянул женщину с дивана. Она дёргалась, сопротивлялась, вот так оголяться явно было не в её планах.

Я подвёл её поближе к камере, демонстративно потеребил её грудь ладонями и заставил встать на колени, пнув её под оные. Из рюкзака показался ошейник, я надел его ей на шею шипами вовнутрь, затянул потуже, пристегнул поводок.

— Вот так, теперь будешь моей сучкой. — Довольно проговорил я, снимая куртку и подёргивая за поводок. Она протестующее замычала и попыталась