Татуировщик

после получаса моих стараний эскиз был уже готов.

— Боль нормально переносишь? — спросил я.

— а очень больно будет? — она слегка наморщила носик. «Как ребёнок», подумалось мне.

— ну, как тебе сказать, некоторые нормально переносят, а некоторым в зубы карандаш...

— Зачем?

— А чтоб терпеть было легче, у меня так один парень, пока я ему плечо забивал, карандаш весь изгрыз...

Она улыбнулась. Не поверила, наверное.

Я пододвинул к ней кресло. Помог взобраться в него. Обычно у моих клиентов истинный трепет вызывает именно это кресло. Оно довольно таки старое, но не в этом суть, мне его по дешёвке продал один старый друг, стоматолог. Следовательно, и кресло само — зубоврачебное. С разными металлическими фигнями.

Она устроилась поудобнее. Задрала свитер, под ним майку и расстегнула брюки. Рисунок мы решили делать ниже пупка.

«В принципе, тебе лучше снять свитер, — сказал я, — потом всё равно жарко станет, в процессе, но тогда уже сложнее снять будет.»

Она кивнула и послушно сняла.

Я пододвинул стул, склонился над ней. Работа пошла.

Где то около часа было тихо. Мы пару раз переговаривались о разной ерунде. Но в основном было слышно только жужжание машинки.

Вдруг она несильно дёрнулась. Я посмотрел на неё? Глаза закрыты, брови нахмурены, нижняя губа закушена. А ведь девчонке больно. Чёрт, сколько же времени она вот так терпит? И ни слова не сказала. А я, дурак, увлёкся.

— дурочка, тебе же больно, так чего молчишь?

— не хотела Вас отвлекать, вы так увлечены были.

Она чуть вымученно улыбнулась.

— Во-первых, не «Вы», а «Ты», а во-вторых, если больно — говори. Сделаем перерыв.

Я отложил машинку в сторону. Там, внизу живота, где уже был наполовину набит рисунок, кожа покраснела и чуть чуть припухла. Увлечён я был, чёрта с два. Вечно так, увлечёшься процессом и про всё забываешь. С ума сойти лежит передо мной девчёнка с расстёгнутыми штанами. А я увлёкся работай. Да, бывает. Я повернулся, достал кусок марли, стёр лишнюю тушь с её живота. Она слегка поморщилась. Ещё бы, удовольствия мало. Я подул на свежий рисунок.

— так менее больно?

— да, так легче.

Она посмотрела на меня пару секунд и снова закрыла глаза.

Я снова подул на кожу. От неё пахло какими то лёкими духами. Запах чуть сладкий, свежий, вроде персик. Увлёкся... я подул ещё, а потом, сам не знаю, с каких таки мыслей, склонился над ней ниже, прикоснулся губами к её животу. Провёл языком рядом с контурами рисунка. Оторвался посмотрел на неё. Она открыла глаза и молча смотрела на меня. Малышка.

— так не больно?

— нет так не больно...

— можно мне ещё?

Она молча провела рукой по моему плечу, по руке, которая всё ещё была у неё на животе.

— да. Тихий еле слышный голос. Даже не ответ, а скорее лёгкий вздох.

Я снова склонился над ней, стал легко, еле прикасаясь целовать её живот, боясь причинить ей боль, боясь испугать её своими действиями. Мой язык скользнул к её пупку, очертил вокруг него круг,