Сос-опрос

и пойду искать вам красавчика!

Я кокетничал. Я знал, что выгляжу чуть красивее Горлума, а что моложе Гэндальфа — так это даже в паспорте записано (у Гэндальфа). Короче, я врубился, что речь идет обо мне. Девицы засмеялись. Беленькая — неловко, черненькая — бодрее.

— Ну чего, барышня, — обратился я к беленькой, — проследуем, что ли, в кусты?

Я понимал ее: карточный долг — дело чести. И готов был со всем нашим благородством пособить ей с решением ее проблемы. А то — много ли по этому захолустному парку ходит таких благородных и сексапильных мучачос, как я?

— А можно, я тоже? — спросила черненькая.

— Что, пососешь?

— Нет, рядом постою.

— Валяй, — разрешил великодушный я.

Мы проследовали в кусты. Вернее, на полянку, которая была за кустами, скрытая от всяких вуайеристов, кроме самых целеустремленных. Беленькая, постелив на молодую траву клеенку, опустилась на колени. Расстегнула мою молнию, ослабила пряжку ремня и спустила джинсы до колен. Следом за ними — трусы. Без вычурностей — буднично так обеспечила доступ к объекту. Объект, почуяв свободу, бодренько подпрыгнул, чмокнув ее в чуть курносый, но очень сексуальный носик.

— Он у тебя уже возбужденный, — молвила беленькая не без некоторой досады, как мне показалось.

Я пожал плечами:

— Что ж, наверно, я какой-то неземной урод из глубин космоса, что у меня задирается болт, когда симпатичная, бес песды, барышня, собирается сделать мне минет.

С некоторой паузой — они фыркнули. Потом чёрненькая уточнила:

— А «барышня бес песды» — это тоже подъебка, или так?

По правде, это была не подъебка. Не подразумевалась. Само так получилось. Но я не стал дезавуировать своего искрометного юмора:

— Откуда мне знать? — сказал я. — Да и какая нафиг разница? Это ж, типа, отсос, а не ебля.

Беленькая, возможно, чуть обиделась. Не прекращая ласкать пальчиками мой девайс, она заверила:

— С пиздой у меня тоже все в порядке.

— Ну и слава богу, — сказал я, не зная, чего сказать еще.

— Кстати, меня Света зовут, — представилась она, хотя я уже слышал ее имя.

— Очень приятно, — сказал я и кивнул вниз. — А его — Дон Хулио.

— А тебя в целом как? — настаивала черненькая.

Я снова пожал плечами:

— Если я скажу, что Саша — это чего-нибудь изменит?

— А сколько тебе лет?

— Вчера было семнадцать, а сегодня — не мой день рождения, — ответил я затейливо. И добавил дипломатично. — Хотя, конечно, получать подарки — приятственно в любой день.

Тут беленькая Света отколола номер: достала невесть откуда (гусары, всем молчать!) матерчатый сантиметр и приложила его к тому, что готово было в скором времени искупить ее карточный проигрыш.

— Это ты чего? — озадачился я. — Типа, замеряешь, пройдет ли эсминец в форватер?

— Пройдет, не беспокойся, — чуть рассеянно пробормотала Света и бросила подруге. — Настён, запиши!

И продиктовала данные: длину и обхват. Только сейчас я заметил тетрадку в руках у черненькой.

— Вообще-то, он сейчас не на рекорд стоит, — заметил я из любви к точности. — Тут от погоды зависит. В июльский зной, да на море — он еще сантиметра на полтора расфуфыривается.

— Да нормальный он