Два дня свадьбы

шуршание сена, но потом рука опять взяла её за шею, кто то взялся руками за бёдра и в неё опять загнали черенок от лопаты, но показалось, что он был ещё толще. Она опять вскрикнула носом и опять, ей зажали нос и шёпот эхом произнёс — тихо, бля — . Хотелось шире раздвинуть ноги, но трусы на коленях не давали этого сделать. Она стала немного шевелить бёдрами, пытаясь уменьшить боль, и вдруг опять пришло наслаждение, боль стала отходить на второй план, но она опять попробовала пошевелить бёдрами и стала регулировать, чтобы черенок, внутри неё не долбил ей в одну точку. Её писька уже приспособилась под толщину, но вот под длину она никак не приспосабливалась. И вдруг, при очередном движении бёдер, внутри почувствовалась не боль, вернее боль оставалась, но она показалась ей меньше и то, куда надавил черенок, внутри неё, вызвало бурю наслаждения. Она опять направила бёдрами внутри себя черенок в это место. Всё опять повторилось и она стала двигать бёдрами, когда черенок уже почти упирался в ней и после её движения попадал ей точно в это место. Это вызвало у неё сильнейший оргазм и в этот момент черенок застыл, давя ей на это место, опять внутри стало горячо, она застонала, её затрясло и она просто отключилась.

Очнулась она неудобно вися на чём то. Руки были развязаны, но был рот заклеен и глаза завязаны. Она осторожно ощупала то, на чём висела. Это было что то толстое, круглое и деревянное. Опершись на это, она осторожно выпрямила тело и аккуратно сползла с него. Ноги подкашивались. Держась одной рукой за это, и нетвёрдо стоя на ногах, она сняла с глаз повязку и посмотрела, за что она держалась. Это была оглобля, которыми запрягали лошадь в телегу. Вторая была прислонена к стене. Оглобля одной стороной опиралась на ступень лестницы на сеновал, второй конец был плотно вставлен в забитый в деревянный столб, поддерживающий сеновал, толстый, железный крюк. К этому крюку привязывали овец, когда стригли, чтобы голова у них была высоко поднята. Крюки были с обеих сторон этого столба. Она огляделась, дверь была закрыта, сквозь щели пробивался дневной свет. Такое ощущение, что ничего не было, только сладкая истома, ноющая пизда и текущая по ногам сперма говорили о том, что только что её жёстко изнасиловали. Да и эта оглобля, повязка в руке, заклеенный скотчем рот были тому свидетелями. Было тихо, где то там играла музыка, слышались пьяные голоса.

— Сколько прошло времени, — подумала она, пытаясь отлепить скотч от рта. Было больно, она резко дёрнула за край и вскрикнула от боли, но скотч отлепился и прилип к её руке. Она повесила повязку и отлепив с руки скотч, приклеила его к оглобле.

— Надо быстрее привести себя в порядок, вдруг кто то зайдёт — подумала она — и как теперь поступить? Выйти и сказать, что меня изнасиловали? Нет, этого