Очаровательная племяшка

холодильнике — сказал я.

— Возьми меня в домработницы, на полный пансион с проживанием — сказала она, опять наливая в стопки водку.

— Честно говоря, я плохо себе представляю, как мы тут разместимся — сказал я, беря протянутую мне стопку.

— Ну к тебе же женщины приходят, как то же ты с ними размещаешься, когда они у тебя бывают — сказала Аня, чокаясь своей стопкой о мою. Мы выпили, она взяла сыр и немного откусила от него. Я заел корнишоном.

— Так то женщины, они понятно, для чего приходят, но не живут тут. Подружились телами и разбежались. А ты моя племяшка. — сказал я.

— А зачем тогда в клетку свою приглашал, только смотреть на меня, что ли? — усмехнулась она.

— Так шутил я, чтобы у меня губа не раскатывалась. Такая девушка выросла, слюни текут — сказал я улыбаясь. Она откинулась на спинку стула, вздохнула.

— Никому я значит не нужна — сказала она, оглядывая кухню.

— Люди начинают трезво мыслить, когда выпьют — засмеялся я — ты всем нужна и родителям, и мне —

— Вот и забери, если нужна — сказала она, серьёзно глядя на меня.

— Ладно, утро вечера мудренее — сказал я — давай завтра об этом поговорим. А сейчас иди в ванну, я тебе полотенце дам и футболку, вместо халата. Сам пока подумаю, как нам с тобой разместиться тут. Или ты голодная, может покормить тебя? — сказал я.

— Не суетись, под клиентом. Дай полотенце и футболку и всё, больше ничего не надо. Водку не убирай, ладно. Выпьем ещё потом по стопке — сказала она. Я повесил в ванной чистое полотенце и чистую, новую футболку, которую постирал после покупки, померил, посмотрев на себя в зеркало и забросил в долгий ящик. Её даже ни одна из моих баб не одевала, никому её не давал, но и сам не одевал, а тут племяшка нарисовалась, выделил ей новьё.

Водка, повлияла на Аню благотворно, она уже не плакала, просто задумчиво сидела.

— Иди, душ прими, там даже вроде какой то женский шампунь есть — сказал я.

— Я твоим помоюсь — сказала она, поднимаясь — завтра мне шампунь купишь, не буду я вещами твоих блядей пользоваться — со злобой сказала она.

— А на меня что злишься? — спросил я.

— Извини, вырвалось — сказала она и пошла. С Аней мы всегда общались открыто и без стеснений, но грубые и матерные слова почти не применяли. Только если анекдот рассказывали, да если из песни слово не выкинешь, просто если к месту было.

— Как теперь быть — думал я — если сестре не говорить, что Аня у меня. — Врать конечно я умел, но сестре, насчёт Ани...

Мои мысли прервала входящая на кухню Аня, в футболке и полотенцем, завёрнутым на голове. Соски, её стоячей груди, натянули футболку сверху. Снизу, футболка, едва прикрывала её бёдра, длинные и стройные ноги притягивали взгляд. Выглядела она очень сексуально и привлекательно. Я открыл рот, чтобы она увидела это и потом сказал, — от такой уродливой коровы даже