Возбуждение

дрожащим голосом отвечала на их вопросы.

Но кульминация переживаний наступила ближе к обеду, когда в молочном отделе, где Светка расставляла продукцию по прилавкам, появилась сухонькая, пятнистая от старческих пигментных пятен старушонка.

— Милочка, — неожиданно приятным мелодичным голосом обратилась к ней бабулька, показывая ровные пластмассовые зубы. — У вас вчера био-кефир по акции продавался, а сегодня я его что-то не вижу.

— Так ведь это была однодневная акция, — огорчила ее Светка.

— Неужели сегодня его не будет? — не унималась бабка.

— К сожалению, — Светка вежливо пыталась отделаться от любительницы кефира.

Но та как назло не уходила, стояла почти вплотную и, склонив голову немного на бок, пристально всматривалась ей куда-то за ухо.

«И эта увидела!» — похолодела вдруг Светка от того, что этот божий одуванчик интересуется вовсе не акциями на молоко и простоквашу, а интимными подробностями Светкиной личной жизни. Бабкин цепкий взгляд красноречиво говорил о том, что той все известно.

— Вы... Вы посмотрите там... там, кажется, сегодня ряженка по акции... — голос дрожал как и руки, а слова не слушались языка.

— Как жаль, — промурлыкала старушка, разворачиваясь прочь и шаркая подошвами вдоль молочной секции.

Что именно жаль, она не уточнила, но по ее сутулой спине было ясно, что она горько сожалеет о безнравственности нынешнего поколения и конкретно о Светкиной распущенности.

И снова утренний шок новым ураганом вернулся в возбужденное сознание. Светка почувствовала, как ноги становятся ватными, а лицо начинает пылать нездоровым румянцем. Она затравленно оглянулась, будто ища убежища или хотя бы поддержки, но действительность вокруг словно обрадовалась ее беспомощности. Теперь ей постоянно казалось, что все, кто ни попадался на ее пути, без стеснения ищут на ее лице следы утреннего разврата. Над ней хихикали девчонки, презрительно улыбались женщины постарше, откровенно лыбились, подмигивая, парни, а мужики плотоядно облизывались.

К концу рабочего дня мир вокруг превратился в кашу. Звуки, цвета и запахи смешались в липкий, противный комок, мешающий дышать. Апогеем этого катаклизма явилось то, что Светка почувствовала, что в трусах у нее стало сыро, и даже показалось, что влага горячим потоком стекает по ногам на пол. Она схватила с прилавка пачку прокладок и убежала в туалет. Между ног действительно было болото, но, слава богу, по ногам еще не текло.

Светка сидела на унитазе, вытирая прокладками свои же соки, а затем сама не понимая, что делает, запустила два пальца внутрь, остальные сжала в кулак и вдобавок крепко свела бедра. В ушах тут же зазвенело, а из глаз посыпались звезды.

— Иииииииииииииииииииииииииии! — жалобно запищала Светка, придавленная беспощадной лавиной оргазма.

Как добралась домой, этого она совершенно не помнила. Лишь родные стены немного привели ее в чувство и вернули способность хоть что-то понимать. Оказавшись в постели, Светка по-детски свернулась калачиком. Вовчик попытался прижаться к ней сзади, надеясь исполнить супружеский долг, но Светка отпихнула его.

— Свет, что с тобой? — удивился муж.

— Голова болит, — огрызнулась та, озвучив универсальный женский диагноз.

На утро она действительно проснулась с больной головой. Кое-как