Борьба с харассментом

затем он сделал резкий рывок вперед, да так, что Маша едва не подавилась. Пенис историка вошел настолько глубоко, что волосатые яйца едва не шлепнулись о нежный девичий подбородок.

Когда завуч Анастасия Дмитриевна смотрела это видео, она, хоть и была преисполнена справедливым возмущением в адрес Вячеслава Валерьевича, не смогла не отметить его крайне мощное извержение. У Васнецовой не получилось проглотить все, она протестующе замычала, но уже не из-за непристойного поведения преподавателя, а по причине того, что не сохранила весь нектар, и часть пролилась ей на блузку.

Безусловно, Анастасия Дмитриевна лишь приветствовала подобные эпизоды, ведь глубокий минет, особенно неожиданный, воспитывал в девочках смелость и находчивость. Если бы не предшествующее поведение историка, возможно, после просмотра данной записи Вячеславу Валерьевичу досталась бы внеплановая благодарность.

Но увы, учитель истории коснулся грудей Машеньки, вдобавок обнажив их, чем причинил ребенку душевную травму. Едва ли воспитательный момент от глубокого минета перекрывал психологический дискомфорт ученицы от приставаний учителя.

Поэтому Анастасия Дмитриевна собралась с мыслями и начала свое выступление.

— Сегодня хотелось бы поднять крайне деликатную и трепетную тему, — заговорила она, поправив прическу.

Оглядев зал, девушка продолжила:

— Тема будет касаться сексуальных домогательств, иначе говоря, харассмента. Не стоит думать, что это происходит где-то там, далеко, нет, это уже тут, среди нас. Проблема есть и замалчивать ее дальше уже нельзя.

— В нашей школе... — голос замдиректора сорвался. Учитель труда Борис Григорьевич решил морально поддержать представителя школьной администрации.

Он поднялся со своего места, вышел на сцену и пристроился за трибуной, расстегивая ширинку. Трудовик положил руки на бедра замдиректора и принялся покрывать поцелуями ее прелестные обнаженные плечи — благо, откровенный топик Анастасии Дмитриевны позволял это делать. Но, разумеется, его ладони не касались восхитительных грудей девушки, ведь Борис Григорьевич в отличие от своих коллег никогда не позволял себе грязных приставаний на работе.

Откашлявшись, Анастасия Дмитриевна продолжила, немного поерзав за трибуной, чтобы Борису Григорьевичу было удобнее:

— У нас в школе сейчас сложилась крайне нездоровая ситуация. Некоторые учителя — она попыталась строго взглянуть на сидевших в первых рядах преподавателей-мужчин, — так вот, некоторые учителя позволяют себе... Позволяют себе... отвратительные, не побоюсь этого слова развратные вещи. Во время секса они... допускают... приставания и даже... Даже...

Анастасия Дмитриевна покраснела, но нашла в себе силы продолжить:

— И даже публичное обнажение партнерш из числа учениц нашей школы. Буквально недавно произошел вопиющий случай на уроке истории. Мы не намерены пускать это на самотек. Меры будут предприняты самые жесткие, вплоть до отлучения виновных от секса в стенах школы сроком на сутки или даже на три дня.

По рядам пронесся вздох ужаса. Учитель истории нервно затеребил член в руке, а биолог вскочил и принялся лепетать слова оправдания. Борис Григорьевич тем временем закончил предварительные ласки и приступил к основной части, поэтому последние фразы Анастасии Дмитриевны часто срывались на вздохи и крики.

— После меня выступит юрист нашей... Аааа! Аааах! Аааа... нашей школы Александра Петровна. Она... уууууу, уууух! Она расскажет, какими