материализовалось рядом. Я прекратил моргать от ужаса и с трепетом увидел, как зубья пилы касаются моих растопыренных пальцев. Я прекрасно все чувствовал, но одернуть руку не мог, удалось издать лишь дикий крик обезумевшего существа в предчувствие того, что сейчас произойдет.
Адская боль пронзила меня, когда Тиффани надавила и зубья вдавились в плоть. И уж совсем фантастическое страдание я испытал, когда Тиффани принялась пилить пальцы, елозя ржавым заостренным металлом по ранам, углубляя и расширяя их. Я охрип настолько, что уже не мог орать, а лишь тихо хрипел от боли и ужаса, рыдая и захлебываясь слезами. На моменте, когда она дошла до кости, я попытался потерять сознание, но не тут то было — боль продолжала терзать меня, разрывая на маленькие кусочки. Небольшое облегчение я испытал, когда девушка закончила с левой рукой, оставив на ней лишь пять кровоточащих обрубкой и еще не приступила к правой, но оно почти сразу сменилось ошеломляющей волной новой боли, когда ржавые зубья коснулись пальцев на второй конечности.
Через пять минут все было кончено. Я наконец смог шевелиться и вдруг испытал благодарность к своем палачу, ведь не даром на столе с инструментами лежал бинт. Девушка изо всех сил старалась не причинить мне новых страданий, когда заботливо перебинтовывала мои обрубки. Я с зареванным лицом следил за ее манипуляциями и мне хотелось обнять эту девушку, которая буквально только что отрубила все мои пальцы на руках ржавой пилой.
А потом пять минут истекли и Тиффани помахала мне ручкой, наставив аннигилятор прямо мне в лицо. Полыхнула яркая вспышка и я провалился в неведение.