Заигрались

хватит. Вот завтра дадим последний и решительный, и... Но тут до моего сознания стали проникать слова. Они летели издалека, со стороны мастерского костра. Рассказывал Никитка: — Да не, вот честное слово не вру! Я же мастер! Я и её спросил, что это, мол, такое — и она подтвердила, что сама настояла. Не знаю, нравится ей что ли. Хотя как это может нравиться. Они же её лупят, да по всему телу, голенькую. Ей же видно, что больно, до слёз больно, полосы красные от ремня остаются — но терпит. Не сдаёт кто разведчик. Немцам уже и самим неловко. Они ей массаж сейчас делают. Предлагали просто её расстрелять, но она сказала чтоб без пролития крови... Тут сильные руки подняли рассказчика от земли и встряхнули: — Говори! Говори, сморчок-недоносок! Что ты сказал сейчас? — ... говорит казнить без пролития крови... — только и пробормотал Никитка Я швырнул его наземь и стремглав кинулся в сторону немецкого лагеря. Казнить без пролития крови — старая формулировка инквизиции, лживое милосердие, означавшее смерть на костре. * * * В лагере было пусто. Слабый дымок, на который я бежал, опасаясь самого худшего, оказался всего лишь дымом от потухшего без присмотра костра. Да, так каша у фрицев долго ещё не сварится. Подкинуть что ли дровишек? А то проголодаются пацаны, придут — а каша всё ещё не готова.

Стоп, а что же они сами не подкинули? Где кашевар или часовой какой-нибудь? Где все? Я бросился по палаткам. Что-то не так в этом пустом лагере. Ну пусть половина обитателей сейчас сидит вместе с моими орлами в мертвятнике. Но где герр офицер? Где фельдфебели? Где доблестные дойче золдатен? Хоть кто-то же должен быть тут! Чувство тревоги и страшной опасности вновь овладело мной. Что-то происходит и это что-то очень и очень неладное. Но что? Я должен думать. Прежде всего спокойно подумать. Значит так, положим, речь шла опять о Ленке. Она им попалась. После её вчерашней выходки с расстрелом, я готов поверить во что угодно. И в то, что ей взбрело вдруг терпеть игровые пытки — легко поверю. Как они их отыгрывали? Заставляли её приседать или отжиматься? Нет, это ей было бы неинтересно. Она, похоже, в натуре мазохистка та ещё. Значит, она уговорила их её лупить. Видимо ребята разошлись тут не на шутку с нею — но она-то их не останавливала. Может даже ещё просила — а что, с неё станется. Этот сморчок, горе-мастер, то же хорош — уж остановил бы бесчинство своей властью... хотя какая там у него власть, его тут вообще никто не слушает. Что есть человек, что нету, всё едино пустое место. Но почему же сейчас никого в лагере нет??? О! Я хлопнул себя по лбу. Ну конечно, что я понапридумывал себе страстей всяких. Ну, они её отлупили — по обоюдному согласию отлупили, затем как она ни упрашивала продолжать, они это дело прекратили. Ну и дальше, естественно,