Светская львица в роли горничной (Из цикла «Фартовые пенсионеры»)

разрушить мой брак. А супруг мой молчать не станет. Он всем растрезвонит, и сам видео в сети выложит, да ещё такую травлю устроит, что мне навсегда будет заказан вход в высший свет.

Охранник это знал, и потому вёл себя так нагло, вновь запуская руку мне под юбку. Сопротивляться бесполезно. Я действительно оказалась в клетке. В лапах этого паука. Мне остаётся только смириться. Я пыталась сжечь его взглядом, но он злобно выдержал мой взгляд и залез ко мне под юбку. Рука его легла на мою попу. Абсолютно голую попу.

— О! Марина! Так ты без трусов! Развратница! — воскликнул он, хватая меня за голые ягодицы, яростно их сжимая.

Два последних года он работал в отеле охранником. Два года его возбуждали местные горничные. Но, ни одна из них ему и не дала! За два года — ни разу! Это его жутко злило, как вдруг — такой подарок в моём лице! Просто манна небесная! Бывшую хозяйку в костюме горничной зажать в углу и схватить за голую жопу! Он не без оснований предвкушал большее. Он хозяин положения и может позволить себе всё! Вторую руку он запустил мне под юбку спереди. И дерзко схватил меня за киску. Предательницу. Потому что она была влажная. Насильник мой обнаружил это — и лицо его расплылось в улыбке до ушей.

— Вот оно что! Марина! Ты оказывается врушка! Возмущаешься, а сама мокрая! Ах, ты, мокрощёлка лживая! Течёшь, шалава!

Я решила молчать. Ни слова не скажу. Пусть он оскорбляет меня. Унижает словами и действиями, ни звука он от меня ни услышит. Раз уж провинилась — понесу наказание. Но сделаю это с честью. В гордом молчании! А что касается моего тела — так это ж чистая физиология. Телу невозможно приказать не возбуждаться. Мозг категорически против, а тело само по себе. Оттого-то киска и мокрая.

— Ну-ка, лживая шлюха! Покажи свои сиськи. — И он дёрнул лиф униформы. Послышался звук разрываемой ткани. Грудь моя оголилась. Соски торчали.

— Так я и думал! Лживая девка! Нравиться, когда грубо! — И гадина схватил меня за титьку. Сжал до боли. Я гневно раздувала ноздри и презирала его всем свои видом — но молчала. Грубые лапанья оскверняли меня. Я молчала. Терпела. Решила, что всё вынесу. Пройду эту епитимью, искуплю свой грех. Гадина всё больше зверел, хапая меня за титьки, за жопу, за все места, залезая пальцами внутрь меня. Он больше не церемонился.

— Ну что, шалава! Теперь нагнись! — И он нагнул меня. Я уперлась локтями о стол, рядом с предательским ноутбуком. Мысленно я пыталась забиться в самый дальний уголок сознания в тот момент, когда охранник задирал мою юбку и расставлял мои ноги пошире — так удобней ему будет меня насиловать. Я безропотно подчинялась. Молить о пощаде и сопротивляться я не буду. Пусть совершает надо мной это унизительное осквернение — вытерплю.

Сначала мне показалось, что он суёт в меня полицейскую дубинку. Я даже обернулась посмотреть. Нет, это