Злоключения в бутике

зря. Возражать, похоже, бесполезно. Она открыла рот, и нахальный тип, вытащив из кармана фонарик, быстро осмотрел его.

Тем временем заведующая вышла из-за своего стола и направилась к дивану. В её руках обнаружилась медицинская клеёнка.

— Ложись, милочка, сюда попой, — ласково пригласила она, — сейчас быстренько осмотрим и всё.

Когда до Инны дошёл смысл сказанного, в голове её помутилось. Перед глазами появились красные круги, и она чуть не грохнулась в обморок. Это был просто пипец. Даже в мыслях никогда не употреблявшая, как она выражалась, «обсценной лексики», Инна не могла подобрать другого слова, чтобы передать своё отчаяние. Такого унижения она даже и в кошмарном сне не могла себе представить.

— Вы... вы не имеете права осматривать меня ТАМ! — вскричала она, — по закону, это вообще могут делать только медики. Ещё инфекцию занесёте... — она продолжала кричать и возмущаться, но внутри уже понимала, что всё это бесполезно. У ненавистной старухи был один, но убийственный аргумент — «добровольность» её согласия.

— Я привыкла все дела доводить до конца, — заведующая торжествовала. — Конечно, Вы можете и сейчас отказаться, но тогда мы объявим досмотр не состоявшимся и вызовем милицию. А насчёт инфекции можете не беспокоиться — я училась на курсах медсестёр, у меня есть диплом — могу показать. Ну, что будем делать? — словно фокусница, она вытащила из кармана пакет с латексными перчатками и с интересом уставилась на несчастную.

Инна поняла, что её не переспорить. Можно отказаться от этого самого страшного унижения, и даже менты, наверно, на такое не решатся, но время будет упущено, и о контракте придётся забыть. Может, он и не стоит такого, но зачем тогда она уже унизилась, согласившись на этот досмотр со зрителями? Глупо... Внезапно она почувствовала ярость.

— Нет, им не удастся заставить меня отказаться от себя! — подумала она и вскинула голову, — я пройду это испытание и стану сильнее. А уж потом мы разберёмся! Кстати, — мелькнула у неё несвоевременная мысль, — если будет суд, то у меня есть свидетель.

Не желая отвечать на вопрос обнаглевшей противницы, Инна легла на диван и согнула ноги. Представив, какой вид открылся наблюдателям, она невольно застонала и плотно свела колени. Заведующая ловко нацепила перчатку на правую руку и потребовала раздвинуть ноги обратно, а затем медленно ввела палец в открывшееся отверстие. «Хорошо ещё, что у меня кончились месячные», — подумала Инна, чувствуя непривычную заполненность влагалища и, против воли, начиная возбуждаться. Когда заведующая так же медленно вставила второй палец и стала вращать руку в поисках утаённого добра, соски пленницы приподнялись, а стенки влагалища увлажнились. Это не ускользнуло от внимания насильницы, которая, к счастью, промолчала, но стала «искать» ещё энергичнее. Она получала видимое удовольствие от унижения жертвы. С этого времени сознание последней помутилось, так что потом она могла вспомнить происходящее только урывками, с большими временными провалами. Оказать какое-либо сопротивление она была уже неспособна.

Вынув пальцы из беззащитной девушки, старая развратница потребовала, чтобы она приняла коленно-локтевую позу. Нечувствительно повернувшись,