я... Я вот так выперла жопу ему навстречу. Бёдра его громко бились о мой, тогда, слава Богу крупный зад, насиженный на уроках, в письке громко чавкала влага, а я... Я перестав думать о возможном возвращении мамы, полезла рукой к постанывающей сиське, сжала сосок через бюстгальтер и застонала от нахлынувшего оргазма, долгие годы не накрывавшего меня!»
Мария вторит голосу Юли, звучащему из встроенного в стену электрощитка, называет супруга развратными эпитетами — жеребец, кобель. Разминает окрепший сосок жаркой груди. Давно не сквернословившая учительница, решается обозвать член мужа. «Ох, вот это хуище! Ох, и хуище!» Либидо супругов взлетело к Плеядам. Туда же полетели салюты протухшей спермы. Пётр, не сдерживаясь громко кряхтит, ощущая болезненные сокращения своих мышц таза.
Вспотевшее, обессиленное тело старушки сползло по дерматину на пол. Дед падает рядом, помещает голову на худое бедро супруги. Семёновна делает в мозгу памятку:
«Последний половой акт — десятое августа две тысячи четырнадцатого года, оценка — «Господи, благодарю тебя, что хоть так!»... Не стыдно тебе, старая? «Хоть так»! Как ты ещё хотела? Хочешь молодого жеребца из-за стенки? Нет, Боже упаси. Это я так по-старчески ворчу. Ведь всё было восхитительно и молодо! Прости меня, Господи, за грешные мысли. Позволь нам повторить сегодняшнее через два года, когда Петеньке будет семьдесят пять лет. «— Мысли в голове целомудренной, ни разу не подавшейся на искус адюльтера, старушки успокаиваясь вернулись к яви.
— Петь. Это я разговоров бабок наслушалась, не принимай меня за... шлюху.
— Нет, это замечательно, что на старости лет ты стала шлюхой... для меня. Уже и не мечтал... Что смогу палку бросить.
«Не зря значит дожил до этого. Смог отблагодарить супругу за ласки, за детей. Как же всё-таки хорошо жить, радоваться таким не частым подаркам судьбы. Сколько мне тогда было? Сорок восемь? Да, тогда и было. Я так же бросил палку, прося прощения, после которого мы больше никогда не сорились, жили душа в душу. Хотя, чего греха таить от себя то... Были у меня мыслишки... Ох и похабные намерения относительно соседки жившей тогда в квартире Димки. Ох и похотливые взоры она бросала на меня... «— Устоявшее перед искушением сознание Петра, поглаживало инфополе.
— Хорошие у нас соседи, правда? Мы Диму так и не угостили пирогом за помощь. Надо будет и с его девушкой познакомиться. Вставай уже, у меня кости болят на досках сидеть.