Живая голая девушка

этого.

Стоя на коврик, она медленно потянула свою черную футболку вверх, оставаясь в лифчике и трусиках. И кроссовках, она отметила (уронив стакан на кухне на прошлой неделе, она была все еще осторожна). Ну и черт с ними; кроссовки можно снять, сбросив их с ног не развязывая. Кто была эта сумасшедшая цыпочка? Она улыбнулась себе.

Она вытянулась, у нее были длинные руки, она почти могла коснуться ими низкого потолка квартиры, встав на цыпочки. Она провела вниз по телу спереди, почувствовав все свои округлости, которые она мыла и скрывала под одеждой тысячи раз прежде. Что видели другие люди? Что видел мистер Скользкий? Она не посмела взглянуть, но могла видеть свет на его кухне боковым зрением. Что видел Артси, когда он занимался любовью с нею, когда возможно любил ее? Он сказал ей однажды, что ему больше всего нравится, когда она «одета сверху», скрывая свои полные груди и упругий живот. Неудивительно, что его новая девушка была с плоской грудью и задницей, на которую можно посадить самолет. Она не была огорчена, ей было все равно. Она не думала об Артси. Ее мысли были о себе. Ее тело, ее потрясающе несовершенное тело, все же не было на экране голым.

Ее руки дрожали, когда она расстегивала лифчик. Когда в последний раз кто-то делал это, кроме нее? Медленно... раз, два, три... она позволила грудям вывалиться вперед, держа их, как редкие объекты искусства, экспонаты музея, уставившись на них, как будто они не принадлежали ей. Гладкие, полные, мягкие, она была удивлена, насколько прекрасны они были. Она скрестила руки, но не чтобы закрыть их, а просто сжать их вместе. Ее розоватые, напряженные соски росли каждый раз, когда она двигалась. Ее руки задевали их, ее руки двигались по ним.

Ее трусики, ее любимого черного цвета, высоко открывают ноги, пришла к ней запоздалая мысль, когда она пристально глянула в окно, замечая тысячи открытых окон в городе, лежащем перед нею. Сняв трусики, медленно, одну ногу за другой, держась за кресло, она задалась вопросом, кто еще увидел замечательное, освобожденное тело, которое было выставлено ею на показ. Она Оголялась в Своем Доме! Давайте, Убийцы с Топорами! Оторвитесь от Пост, мистер Скользкий!

Вот она, ее волнение росло, ее гордость и восхищение собой росли вместе с тем, как ее щеки окрашивались в розовый. Она наклонилась открыть окно, чувствуя прохладный ветерок на груди, попке, киске, руках и ногах.

Свободная, уязвимая, одна и непроизвольно восторженная. Она привела в порядок волосы, взъерошенные снятием футболки. Она не знала, где поместить руки, не знал, как стоять. Как встают обнаженные люди, когда они не делают что-то для того, чтобы оголиться, или не голые, или лежащие? Она тяжело вздохнула.

Она посмотрела в окно на мистера Скользкого и в первый раз встретилась с ним глазами. Ее рот открылся. Он улыбнулся широко, на его лице появилась ухмылка от уха до уха. Медленно он встал