Уголовники изнасилуют твою мать!

Все были не больше 20 лет, один, самый младший даже еще учился в школе, в классе со мной.
— Что значит, мой сын Вам денег должен, удивилась мама, за что, сколько?

— Много, поняла, он нам миллион в карты проиграл, напирал на нее Вазген.

— Он тебя в карты проиграл, напирал Гога.

— В смысле меня, ты что такое говоришь, я педагог почти с 20 летним стажем, я тебя учила, я завуч, ты как со мной разговариваешь?

— Тебя проиграли нам, мы тебя сейчас поимеем Елена Николаевна, с издевкой сказал Вазген.

— Ну все, мне это надолело, мама попыталась уйти.

— Держите ее, стоящие вокруг парни стали хватать ее за руки.

— Уберите руки, Вы что себе позволяете, не смейте прикосаться ко мне. Мама отталкивала руки молодых парней.
Я понял, что надо помочь, но Артем удержал меня.

— Ты что, это же черные, не понимаешь, что они все равно ее поимеют, да еще нам пизды дадут.

Тем временем семеро парней продолжали хватать за руки маму, держа за плечи.

— Уберите руки я буду кричать.

— Кричи, Вазген схватил маму за ворот блузки и стал резко дергать, разрывая ткань.

— Ты что делаешь, убери руки, продолжала возмущаться мама.

Гоги достал большой кухонный нож, дернешься проткну тебя, а потом сынка твоего, поняла курва?

Блузка трещала по швам, пока не слетела, оголив мамину грудь. Большая грудь в белом, скромном бюстгалтере, вызвала ярость у парней. Сразу несколько стали хватать ее за грудь, срывать бюстгалтер. Высокая зрелая блондинка, приличная русская женщина, в окружении кавказской шпаны, вызывала жалость, хотелось ее спасти, но риск быть избитым и все равно не помочь маме, останавливал нас с Артемом.
Сразу двое держали ее за ремень юбки. Не давая убежать, руками мама пыталась закрыть грудь.

— Давай дойки, тебя в карты проиграли Елена Николаевна, отрабатывай. Я понял, что они принуждают к сексу уже не первую женщину. Хотя такая взрослая и красивая, тем более учительница наверняка у них была первая.

Я видел, что за грудь ее щипали, больно сжимая белую грудь, высокой, зажатой ими женщины.

— Ну прекратите, мама пыталась их уговорить, я же Ваших матерей знаю, Вам в матери гожусь, не делайте этого.

— Ты — МИЛФ, мы тебя поимеем, русская шлюха, заводился Вазген.

— Я не шлюха, ну найдите себе кого нибудь помоложе, ну отпустите, я же замужем, я вас всех в школе учила, как Вы себя ведете.

Я увидел, что маме стали в наглую задирать юбку, один из насильников ухватил за резинку трусов и пытался их стащить.

— Ну пустите, ну не надо, отбивалась мама. С нее сорвали бюстгалтер, который сразу забрал себе один из парней. Грудь стали мять, один из парней стал пихать ей в рот пальцы.
— Ну пожалуйста, ну хватит, расплакалась мама. Она всегда такая гордая, неприступная. Меня поразило, ее беспомощное, жалкое состояние. Она тоже чувствовала унижение и расплакалась. Что ее могут так в наглую лапать, раздевать, да еще ее бывшие ученики,