Лешак

все согласна, только в живых оставь! — всхлипнула я, чувствуя, как повилика все туже начала затягивать свои силки, будто почуяв, что добыча может улизнуть.

— Будь по-твоему, — прошелестел хриплый шепот у самого уха, пробирая до мурашек. — Теплые большие ладони легли на мои бока, прошлись вверх по телу, словно изучая свою добычу через ткань рубахи, потом также неспешно опустились на ягодицы и бедра. — Отдайся мне, — шею обожгло дыхание, мужские пальцы скользнули между ягодиц, — не противься, тогда узнаешь ...истинную сладость...

Мне ничего не оставалось, как принять его ласки: по-хозяйски гуляющий по обнаженной шее горячий язык; рот, по-звериному перемежающий обжигающие поцелуи с крепкими укусами; уверенные руки, проникшие сквозь путы повилики под одежду и сжимающие упругие холмики грудей. Продолжая нежить тело, Лешак прижался к моему заду, давая ощутить всю твердость своих намерений. Ох, крепкий какой... ко мне еще никто так не жался. И без того неспокойное сердце снова тяжело заухало в груди, разливая по жилам жар. Голова шла кругом от того, что не могу пошевелиться, и полностью подчинена грозному лесному стражу.

Пальцы Лешака без труда распустили мой пояс и потащили холщовые штаны, заголяя округлый девичий тыл, насколько позволяли опутавшие мне ноги силки повилики. Едва он вновь притиснулся ко мне, горячая мужская плоть скользнула промеж разведенных бедер, ластясь шагреневым древком к припухшим лепесткам срамных губ. Он неторопливо терся об меня, отчего между ног снова заныло в сладком предвкушении. Истома и нега разлились по телу, мне стало так хорошо, как никогда еще не было, а Лешак все больше дразнил, разжигая в девичьем теле блудливое пламя. Упругое навершие щекотало растревоженный секиль, а после соскальзывало по мокрой от сока щелке вверх, игривыми толчками дразнить еще нетронутую норку. Он растлевал меня, будто смакуя каждый миг, постепенно погружая трепещущее в его руках тело в горнило всепоглощающей жажды.

Когда в очередной раз он ткнулся в хлюпающее преддверие, я неосознанно подалась ему навстречу, отставляя попку. Он надавил чуть сильнее, проникая глубже. Тотчас сжавшись, я ощутила твердость его восставшей плоти, и вдруг поняла, что хочу заполучить его всего, без остатка — немедленно, сейчас же!... Ослабив хватку, я подалась назад, и его древко тотчас вломилось в меня, заполняя целиком. Резкая боль смешалась с похотливым зудом — наконец-то пытка кончилась, он весь внутри, так сладко быть прижатой его телом. Крепко облапив, Лешак стал долбить узкую щелочку. Под его тараном все нутро ходило ходуном, истекая по бедрам розоватым соком точно переспевшая груша. Будто охочая сука, я подставлялась под его удары, упиваясь эйфорией жаркой ебли. Как же хорошо, век бы ему давала!... Прости меня, бабушка, не уберегла я чести девичьей — да вот только не жалко ни капельки. Сладко ебет Лешак окаянный — так хорошо, что сердце заходится, до самого донышка елдаком достает, все нутро себе подчинил супостат лесной.

Мужские пальцы проскользнули мне под живот и принялись легко подрачивать секиль. Остатки рассудка развеялись дымкой. Все мои желания