Русская Эммануэль. Камбоджийцы. Часть 5

уберечься.

— Ты где была, знаешь который час? — Демъен нервничает, ожидая её, — Два часа назад ты должна была быть дома.

— Никому я ничего не должна! — Алиса затуманенным взглядом смотрит на него, стараясь скрыть своё истинное состояние, и проходит мимо, в душевую. Она решает не говорить, что с ней произошло.

— Вот, значит, как ты заговорила? — Демъен начинает злиться. Он ждал, волновался, переживал, а в ответ как всегда — полный игнор.

Алиса смягчает тон:

— Извини, массаж был такой изумительный, что я осталась там на второй сеанс, — Аля решает соврать, чтобы не устраивать разборок, хотя ей сейчас совершенно наплевать на состояние Демъена.

— Наверняка это был симпатичный массажист? — ехидничает он.

— Наверняка!

Демъен абсолютно удовлетворён такой отмазкой, не подозревая, как далека она от правды.

«О, мама-мия, сколько спермы! Чёртовы тайцы, их что, жёны не удовлетворяют?» — Ли́са не знает, что это камбоджийцы, приезжие иностранцы, люди второго сорта, работающие за гроши и отправляющие всё заработанное на родину, и они экономят здесь на всём, даже на презервативах. Некоторые, не видя своих жён годами, становятся на узкую преступную дорожку... Восток — дело тонкое!

Алиса не старается анализировать ситуацию. Она просто решает больше не возвращаться так поздно в гостиницу одна.

«Оказывается, эти жёлтые человечки могут быть опасны, хотя с виду такие милые и улыбчивые...»

Все азиаты были для неё на одно лицо. Теперь она узнала, что и члены у них одинаковые — маленькие, но юркие.

По ляжкам стекали ручейки мужского семени, и, смешиваясь с водой, исчезали в городской канализации.

«Хорошо Демъен не заметил, ещё не хватает, чтобы он узнал о случившемся».

Алиса тщательно вычищает пальцами и водой промежность.

Усталость наваливается на неё всей тяжестью прожитого дня. Девушка садится на мокрый кафель, и опустив голову, рассматривает свою настрадавшуюся киску. Клитор, распухший до невероятно больших размеров, выглядывает из обрамляющих его складок капюшона, как улан-переросток в конном строю. Она трогает его — никаких ощущений, будто её пальцы трогают нечто нематериальное, трогает ещё, потом сдавливает пальцами — ничего, будто это не её часть тела.

«Что они со мной сделали? За что мне так не везёт... ?» — на неё нахлынуло... , накатила волна жалости к себе, последствия стресса и перенапряжения прорываются в безудержном рыдании и потоке слёз.

Аля плачет молча, давясь слюной и соплями, удерживая рыдания в себе, она не хочет чтобы её услышали.
Проревев минут пятнадцать, выплеснув из себя всё плохое, что накопилось, она встаёт и подходит к зеркалу: «Как мокрая курица!»

Следы плохо смытой туши бросаются в глаза. Она более тщательно умывает лицо, расчесывает волосы: «Вот теперь нормально, вот теперь то, что надо», — констатирует она, выходя из душевой, на ходу смахивая полотенцем капли воды.

Юркнув в кровать она сворачивается калачиком.

Ещё долго Аля не может уснуть, болезненные ощущения, тревога и страх не дают покоя. Наконец, долгожданные чары Эроса охватывают её, девушка проваливается в тревожную дремоту.

«Интересно, что это за жучок, который был у меня в заднице? Очень необычная штукенция, очень необычная!» — последняя разумная мысль мелькает в