Моя дочь

Привет. Я Джед Стивенсон. Мне 42. Я в довольно хорошей форме, большую часть своей жизни работал на стройке, но с тех пор, когда я стал управленцем, у меня больше стало время на реализацию своих отцовских чувств. Я был дважды женат и дважды разведён... очевидно, я тратил слишком много времени на работу, хотя должен был быть дома, заботясь о своей жене. Они обе бросили меня ради других мужчин.

У меня трое детей: Дженис, Мелони и Грейс. Дженис, самая старшая ей 19 лет, была результатом моего первого брака с Кэролайн, две другие — брака с Рене. Дети с бывшими жёнами, и я живем в часе езды друг от друга.

Я люблю всех своих детей. Они просто невероятны. Двое младших похожи на меня как внешне, так и по характеру, и мне повезло, что новый муж Рене был довольно гормальным парнем и установил для них те же стандарты, что и я. Хорошие оценки и хорошее поведение в школе, вежливое отношение к людям... Я очень горжусь ими.

Дженис... теперь Дженис была проблемой. Я, конечно, любил ее, но в душе она была взбалмашным ребенком, как и ее мать. Постоянно попадал в неприятности, общался не с теми людьми, её арестовывали в 16 лет за хранение марихуаны. Мне стыдно признаться, но я был поражен, когда она окончила среднюю школу.

Честно говоря, я не думал, что она зайдет так далеко, но был счастлив, что она это сделала.

Еще мне стыдно признаться: что когда я смотрю на неё, мой член становится твердым, как камень.

Кэролайн держала ее подальше от меня, когда мы расстались. Я виделся с Дженис очень редко, может быть, раз в год или раз в два года, но когда ей исполнилось 17, она начала встречаться со мной по собственному желанию.

В том возрасте меня поразило, насколько она была похожа на свою мать. В том возрасте она была почти точной копией Кэролайн. Она была, не толстой, а упругая, и, несмотря на мои попытки не заметить, ее грудь размера D и упругие загорелые бедра свидетельство о полинезийском наследии в ее крови. У нее также были пухлые губы как у ее матери, знойные глаза и угольно-черные волосы, которые в первую очередь привлекли меня к ее матери.

Мне было неловко и стыдно за свою реакцию, но я не показывал этого.

В течение следующих двух лет мы встречались чаще, чтобы иногда пообедать или поужинать, и она стала периодически приходить ко мне домой, чтобы просто пообщаться.

Я сидел за своим столом в трейлере на рабочем месте, когда у меня зазвонил сотовый телефон. Эта была Дженис.

— Ты дома?

— Нет, на работе. Что случилось?

— Мне нужно поговорить с тобой. Папа, нужна услуга.

Я нахмурился. Она редко называла меня «папа». Фактически, после того, как ей исполнилось 16, она, казалось, изо всех сил старалась не называть меня «папа» или «папочкой». Пару раз она называла меня Джедом, отчего я хмурился, но