Рокировка

было увидеть себя снова со стороны. Мы одновременно испытали смесь восторга и ностальгии и не сговариваясь бросились друг другу в тесные дружеские объятия, как после долгой разлуки. А мозг только и успевал фиксировать крепкие мужские руки за спиной, знакомый запах геля для душа на шее, колючая щека царапнувшая нежную женскую кожу на скуле. Мы несколько секунд стояли на лестничной площадке, обнимаясь, пока Алина не выпустила меня из своих крепких объятий и мы вошли в дом.

— Покажи скорей! — она стягивала с меня кофту заглядывая под рукав.

— Ай тихо! подожди, заживает же еще, аккуратнее.

— Прости!

Я размотал повязку и показал.

— Ваау, супер! Я бы никогда не подумала как это круто! — восторженно радовалась Алина.

— Смотрю ты тоже... эээ, изменилась во мне, или изменила меня, не знаю как лучше сказать!

— В чем это?

Мы принялись пристально разглядывать друг друга, вернее себя в другом, отмечая перемены и изменения.

Странное это чувство, когда сморишь на себя чужими глазами, а твои глаза смотрят на тебя, но чужим взглядом. Сложно объяснять в общем. Да и рассказ уже к концу подходит, если опустить некие подробности. Но с другой стороны, вроде как и без них не получается.

— Прическа другая, — наконец отметил я, немного отстранившись и осмотрев Алину (себя) со стороны, — стильная какая-то.

— А по-моему тебе очень идет! Не только ж тебе с волосами экспериментировать!

Мы снова замолчали, пристально вглядываясь друг в друга. Что мы пытались разглядеть? Что понять? Но признаюсь, я вдруг ощутил трепет от близости этого человека, этого тела противоположного пола, этого коктейля из физиологии и душ. Глупо прозвучит, если скажу, что я хотел сам себя, но могу сказать наверняка, что Алинкино тело, в котором в тот момент пребывал я, откликнулось на близость моего (мужского) тела. Я ощутил легкое, волнительное чувство внизу живота, а нежные сосочки (надежно упрятанные в плотный кружевной лифчик) словно завибрировали легким зудом. Черт, я подумал, что если то (мое, настоящее) тело испытывает те же ощущения, то в штанах у Алинки наверняка назревал ураган, у меня бы точно так было, но моя подруга разорвала нить этого наваждения, отвернув голову и смущенно произнеся в сторону:

— Так и будешь у порога стоять, в своём доме? Заходи, давай.

Сама тем временем развернулась и пошла на кухню, словно там у нее молоко на плите убегало (ага, по любому ретировалась, чтоб стояк не выдать)! Я бесшумно набрал полные легкие воздуха и выдохнул. Глянул на себя в зеркало: милая мордашка была залита румянцем, а грудь от частого дыхания зазывно приподнималась и опускалась. Улыбнувшись и подмигнув своему отражению, я скинул босоножки и прошел в кухню.

— Чай будешь? Или пиво?

— С черешней?

— Не, черешню я стрескала давно. С рыбкой.

— Если с рыбкой, то давай. А вообще пойдем сначала бриться, на трезвую голову.

В ванной, около зеркала я провел по четырехдневной щетине на моем (или Алинкином) лице и от этого прикосновения