Дурак

ним.

В гаснущем сознании всплывает ее лицо в мельчайших подробностях. Толстый слой косметики, будто театральная маска, серые, почти бесцветные глаза, но ярко-черная подводка и огромные густые ресницы, а еще слепящие глаза, голубые тени на веках и ярко-красная помада на губах.

Она опускается перед ним на одно колено, расстегивает ширинку на джинсах и запускает руку в трусы. «О, симпатичный экземпляр», — вынимает на свет его стоящий колом член. Разрывает почему-то зубами упаковку презерватива и ртом натягивает его на член. «Странно, — пролетает мысль, — а что резинку сосать прикольно?»

Но движения ее заучены до автоматизма, член стоит, джинсы и трусы уже на полу, она откидывает его на кровать и усаживается сверху. «Хороший мальчик, умница», — приговаривает, двигаясь на нем вверх-вниз. Но вдруг его оцепенение слетает как обертка с конфеты. Она разозлила его, почему, и сам не понял. Сдергивает ее с себя рывком вверх и в сторону. И вот ее тщательно размалеванное лицо вжато в кровать, одна его рука на затылке, вторая поднимает ей задницу кверху. Его член сам находит путь, но попав туда, он понимает, что будто провалился в яму. Ни чувств, ни ощущений. Это злит его еще больше. Поерзав сзади, он снова куда-то попадает, ага, здесь, вроде, потеснее, но не так чтобы. В общем, кончил, но скорее, от напряжения, чем от удовольствия. Упал рядом на кровать. Внутри резинки были липко и мерзко, хотелось смыть это с тела. Проститутка подняла голову и села на кровати. Когда он взглянул на нее, хотелось захохотать. Густые ресницы с одного глаза отклеились, а на втором съехали вверх, голубые тени размазались, от чего ее лицо казалось перекошенным, будто фингалом под одним глазом. Он сполз с кровати и поспешно ретировался в душ, а за спиной доносились приглушенная возня и маты сквозь зубы, она разыскивала свои причиндалы в складках смытой простыни. Не дожидаясь душа, привела себя в порядок, как могла, перед зеркалом, она бросила короткое — дурак, и выскользнула из номера.

И последнее, что всплыло в сознании, это лицо мамы, которая улыбалась, а в глазах блестели слезинки. Он видел ее такой 8 Марта, когда принес ей три белых тюльпана. «Сыночка, какой ты у меня...»

Людское море двигалось вперед, новые волны напирали сзади, а слова сливались в единый гул ветра перед грозой. И никто не заметил, как над общей массой поднялось прозрачное облако чистой и по сути безгрешной души. Поднялось и растворилось в неизведанных далях вселенского разума.

«Переведи... Майдана океан

Качнулся, взял и вел его в тумане,

Когда упал он мертвым на майдане,

А поля не было, где кончился майдан...»

(В. Коротич)

Послесловие автора

Эта история, как когда-то «Честная давалка Ларка», родилась из ниоткуда, сама по себе. Просьба к читателям и модераторам сайта — не надо искать аналогий, их попросту не существует.

Диана Тим Тарис, 25.03.2014