Любовь — для лохов. Часть 2

мне было очень больно. Затем он легко провел линию, которая начиналась у моего пупка, и медленно приближалась к тому месту, где я хотела бы иметь эти пальцы.

Я раздвинула ноги в предвкушении, а также, чтобы поторопить его. Когда он придвинулся, это было так приятно... Я вздохнула и позволила своим ногам раздвинуться. Он нежно массировал мою вульву, заставляя меня задыхаться от удовольствия. Я была уже горячей и влажной для него. Он погрузил в меня один палец, и я не смогла больше ждать. Я потянулась к нему, а он уже был твердым, поэтому я перевернула его на спину и села сверху. Я расположилась своим отверстием над его пульсирующим членом и толкалась на нем вниз и вверх.

— О, Мона, — выдохнул он. Он потянулся к моим сиськам, свисавшей прямо над его лицом и раскачивавшейся взад и вперед при каждом толчке моих бедер. Он начал их нежно сосать и сжимать. Он втянул один из моих больших сосков в рот и пососал его. Комбинация ощущений подтолкнула меня к кульминации.

— Ооо, Брэндон!... — закричала я. Это было очень интенсивно. Я чувствовала в своей киске то, к чему никогда раньше даже не приближалась. В моей голове и во влагалище произошел одновременный взрыв, и я тоже почувствовала поток жидкости. — Дааа!... — громко закричала я... и тут загорелся свет.

Я была сбита с толку на мгновение, пока не поняла, что это уже не сон, и что в моей комнате на самом деле горит свет.

— С тобой все в порядке, Мона? — спросил Брэндон. — Ой, извини, — сказал он. — Я подумал, что ты позвала меня. Это звучало как... извини, — а затем он вышел из комнаты, закрыл за собой дверь и оставил меня на кровати, в поту, с руками между ног.

Следующее утро было неприятным. Я даже не хотела выходить из своей комнаты. Он осторожно постучал в дверь, чтобы узнать, готова ли я выйти на пробежку.

— Брэндон, сегодня я не хочу, — сказала я. Он очень медленно открыл дверь. Когда он вошел, я лежала на кровати. Он отвернулся в сторону, чтобы не смотреть на меня, и накрыл меня одеялом, сев на кровать.

— Почему ты не хочешь сегодня? — спросил он. Я ничего не сказала. Я просто отвернула голову в сторону. — Я думал, тебе понравились наши утренние тренировки. — Одеяло сдвинулось, когда я повернула голову, и обнажило верх одной из грудей. Он снова осторожно накрыл ее.

— Боже, мы перешли от того, что у Моны Фуллертон невероятная грудь к тому, что ты даже не хочешь смотреть на нее, не так ли? — тихо спросила я.

— Нет, Мона, я не думаю, что такое когда-нибудь случится, — улыбаясь, сказал он. — Фактически, после краткого взгляда на них, пытаясь не смотреть, я думаю, что они еще более невероятны, чем я когда-либо мог себе представить.

— Тогда почему ты их прикрываешь? — спросила я.

— Потому, Мона, что это только тебе решать, кто их