Уже опоздал

Уже кричал петух, уже не выйти, теперь ждать первого луча.

Смешно сказал, да? Первого луча, первый — он же последний.

А в комнате темно ещё, спокойно так, и ты дышишь тихонько... слушал бы и смотрел бы без конца.

Милая моя девочка...

Ходики на стене стучат, стучат — скорее бы уже, скорее бы!

Знаешь.., странно, холодная ведь у меня кровь, почему же так стучит в висках, почему дрожат руки, дышать боюсь — кажется, весь дом услышит — почему?

Уйти надо, выйти уже скорей, сгорю во дворе и поминай, как звали.

Впрочем, нет, не поминай, не надо, сам уже почти не помню, ничего почти, а вот тебя увидел и вспомнил...

Глаза твои вспомнил, улыбку, ушки точёные. Чуть не бросился наперерез, чуть не остановил.

Хорош бы я был, представляю — здравствуйте, приветик вам с того света!

А что не умер, так и так не лучше — сам белый как стенка, глаза дырками, а лапы вообще как из морозилки.

Вообщем не остановил, но до дома проводил, не удержался — двоечник проклятый.

Ведь говорили же мне старшие — «увидишь кого, вспомнишь, беги, — не твое теперь».

Третья ночь сегодня, как в сказках, третью ночь с тобой рядом сижу, на стуле этом скрипучем, держу знаками, чтобы не проснулась и смотрю.

Смотрю, девочка моя, смотрю, в груди как футбольный мяч горький, не могу плакать и не плакать не могу.

Всё.., убрал знаки, проверил — ничего, пошёл.

И от двери... «кто здесь?»... замер...

«Кто здесь,... кто... не... ТЫ?!!»

Ну не могу я, не могу, не будил ведь — сама проснулась, ну хоть словечко, в глаза заглянуть, движения твои вспомнить, как...

И снова — «Ты... ? Ты же.., ты... ты ведь... Господи... не просыпаться... не уходи... пожалуйста не уходи... не смогу опять...».

Как током пробило. Что же я наделал, и что же делать теперь?

Здравствуй, малыш. Возвращаюсь — чинно пытаюсь присесть, где там, за руку схватила — глазищи в пол лица огромные, блестят лихорадочно, что-то сказать пытается, зубы стучат, дышит, как будто бежала всю ночь...

А ходики, проклятые, замолчали совсем, ну как нету их!

Ну не плачь, не надо, ну хочешь я тебе воды принесу, ну...

Куда там. Держишь меня за руку, не выпустишь.

Жилка на шее бьётся, прижаться бы губами, как тогда, удержусь? Нет.

«Какой холодный.., замёрз.., иди я согрею.., где же ты был... ?»

«Ну где.., я же одна.., я же совсем.., я же...»

Девочка моя, солнышко моё, как же мне плохо было без тебя!... я даже не знал как плохо...

Как же быть то теперь? Ведь чуть-чуть уже осталось совсем, свет скоро, солнце, ведь...

— Я уходить должен... я...

— Не пущу.., никуда.., с тобой.., никуда...

Ну что же делать, что делать, и так нельзя, и... чтоб ты сдох ещё раз, дурак проклятый, что же ты наделал, как же быть то теперь?

Как в прорубь — «малыш, нельзя мне быть здесь, нельзя, сгорю, как светло станет...»

В глазах смятение, не понимаешь ничего,

— «сгоришь... ? Как сгоришь... ? Почему... ?»

— ... Ну пойми, я другой теперь, должен был помереть — вытащили, да только...

— Другой.., какая чушь.., вот