С добрым утром...

— Ну сука и развалилась людям присесть некуда — Михай ухмыляясь присел на край засаленого диванчика.

Действительно, Машка которую жители квартала больше знали под именем Халява, представляла собой достаточно занимательное зрелище. Она лежала на спине широко раздвинув толстые ляжки, обтянутые черными колготками через прорехи которых просвечивало давно не мытое тело. Сарафан был наполовину расстегнут и из него «вывалилась» морщинистая, отвислая грудь, а на ее опухшей красной роже «отпечатались» 20 лет никчемной загульной жизни.

Квартира, а она собственно и интересовала Михая, скорее была похожа на декорации к пьесе «На дне», чем на человеческое жилье. Хотя возможно, режиссера поставившего такие декорации, критики обвинили бы в излишнем преувеличении. Стены были обклеены желтыми обоями сплошь покрытыми сальными пятнами. На колченогом столе красовался натюрморт из трех пустых бутылок от «Трех семерок» между которыми в художественном беспорядке были разбросаны объедки скумбрии горячего копчения в перемешку с которыми валялись несколько окурков. Все эти «явства» были оставлены вчера самим Михаем естественно не бескорыстно. Но об истинной причине такой щедрости никто из обитателей «норы» догадываться естественно не мог. С некоторых пор Михай стал замечать, что он получает огромное удовольствие, когда эти на него смотрят как на избавителя, этакого «Бога локального масштаба».

И если ранее он ограничивался лишь двух-трех дневным обхождением хозяина жилья да двумястами долларов на орграсходы то теперь он мог по нескольку недель обхаживать ханыг зная, что они в его полной власти и в конце концов финал будет одинаков. Тем более, что с тех пор как он начал свой «бизнес» Михай в средствах затруднения не испытывал. И неизвестно, что теперь доставляло ему большее удовольствие сам процесс его жуткой игры или ее неизбежный результат. И если пару лет назад входя в подобные квартиры он с трудом сдерживал подступавшую тошноту, то теперь свободно мог залихватстки поднять захватанный стакан наполненный мутной жидкостью неизвестного химического состава и с неподдельным задором выпить до дна за здоровье «Паши», «Коли» или какого нибудь иного хмыря.

И на этот раз такой-же «абориген», мучимый жесточайшим похмельным синдромом, восседал за столом перед ним на единственном чудом сохранившемся колченогом стуле.

— Ну Стас, как оно, вчера-то? — на лице Михая появилась понимающе-высокомерная гримасса

— Заябись, да вот только эта блядь:. — Стас махнул рукой в сторону Халявы — Прикинь, хуй знает что в взбрело в башку, чуть Женьку штырем не покоцала. Он конечно, козел, сам напросился. Нехуй было ее за жопу хватать. — Стас криво улыбнулся, оскалив единственный оставшийся зуб.

— Ну хорош, давай лучше делом займемся — с этими словами Михай вытащил из-за пазухи пол-литра «Столичной». — А то я смотрю не ахти как выглядишь-то. —

Случалось, что Михай мог часами слушать рассказы о жизненных перепетиях обитателей «дна». Зачастую во время таких «задушевных» бесед он узнавал немало интересующей его информации. Но в этот раз Михай не был слушать байки Стаса, тем более, что свою хату Стас пропил еще лет пять назад и теперь перебивался