Дальнобой

В мерзопакостную зимнюю украинскую пору шел я по маршруту Италия-Ростов с грузом ихних унитазов. Это не компы и не быттехника и бандитских проводок я не особо опасался. Ночь застала на перегоне в окрестностях Винницы. Пристроился на доморощенную стоянку, под модным названием «Кемпинг». Кстати, сторож энтой стоянки, полутрезвый Василь, оригинально перевел этот термин на русский язык...

— Кемпинг — древнее украинское слово.., еще чумаки придумали.., когда кемпиляли местных баб, т. е. ебали, звиняйте за лексикон.

Удовлетворенный разъяснением, я закупил продукты, бутыль отменной местной водяры, позирующей во всех фильмах постсоветского пространства, приготовил нехитрую снедь на газовой переноске и уже нюхнул первые двести грамм, тепло разлившиеся по шоферскому животу. Ляпота!!! Никого вокруг, т. е. ментов нет, «плечевые» не досаждают, цыганские детки денег не требуют. Один перегон и я на месте. День с женой, сыном и возврат в «макаронию».

Я уже отпил половину второй порции «медовой с перцем», когда в дверь робко постучались. Чертыхнувшись, прикрыл покрывалом голые ноги, маненько приоткрыл боковое стекло.

Возле машины стоял упитанный деревенский мужик.

— Че забыл, господин-товарищ?

— Так дило есть.., того.., деликатное.

— Лепи горбатого, извини, излагай. Голый я. Спать собираюсь...

— Тоби баба треба? Та не пугайся.., моя баба, сельская.., молодая...

— Ты не охуел?

— Та в машине вона.., можешь поглядеть...

Метрах в тридцати за оградкой стоит «родимый и неповторимый» 1812 года выпуска.

— Показывай товар, — копирую классического русского купца.

— Та моментом, тильки хвыльку! — радостно так кукарекнул мужик и махнул рукой.

Из развалюхи вышла-выплыла дева и элегантно пошаркала по снежной каше.

Подошла к машине и я включил подфарник.

Боже мой! Такие женщины даже не снятся в снах! Наш скукоженный мужской ум боится встречи с такой ослепительной женской красотой, ибо это только в фильмах или за большие бабки. У меня перехватило горло...

— Та не боись, чистая вона.., та й не дорого...

— Сколько? — просипел я.

— За пять зеленых!

— А время?

— До ранку...

— Дороговато... — на автопилоте импровизирую, вспоминая «неро проститтутто» в Виченце за сорок «зеленых» в час. Ебал я эту негритоску с двумя презервативами и все равно боялся прихватить африканской заразы.

— Та ж вона чистая!, — клянется мужик!

— Так я тебе й поверю... А кто ты ей приходишься?

— Чоловик...

— Ботинок? — искренне не понял я.

— Та ни. Муж ее. Вона моя жинка!

Я охуел на добрую долгую паузу и, дабы восстановить равновесие в мозгах, хлебнул «Немировской» прямо из горла.

— Чудеса в ложке! Ты, что, жену свою мне предлагаешь?

— Аякжеж. Жинку! Хороший товар...

— Залезай в кабину! Да не ты! Жена твоя!

— А гроши наперед!, — решительно заявил мужик и протянул пятерню.

Я выбросил в окно зеленую бумажку и открыл дверь.

Винницкое чудо взобралось резво и я оробел... Красота неописуемая! А фигура, хоть и задрапирована теплой одеждой, так и играет изгибами и грацией. Муж ее, собрав бабло, почапал к «москвичу».

Сняв пальто и свитер, она оказалась еще красивей. 28—30 лет, фигура — лучше, чем у всех элитных блядей мира, опубликованных в «Плейбое».

— Как тебя называть? —