Ведьма

дьявольски гогоча, а чёрт-горилла выбрал момент и подставил подножку, от которой она смешно растянулась на заплёванном полу.

Вообще весь шабаш казался банально — кариткатурной пьянкой, если бы не рогатые собутыльники и странное помещение, по которому как не идешь, остаешься на месте.

Не было ни пентаграмм, ни жертвоприношений, ни каких либо ритуалов, ни девственниц, хотя какие в дырень здесь девственницы? Весь зал был забит разнузданными, похотливыми бабищами, которые пили, орали, ржали, а некоторые совокуплялись прямо на столах.

Мелкое и обычное дело, в принципе. Подобное можно и на ином корпоративном празднестве увидеть, когда обычные бухгалтерши превращаются в безнравственных фурий, способных выжрать килограмм водки и потом запереться в туалете с охранником и томно охать на потеху пьяных коллег.

Внезапно померк свет и всё черти с ведьмами кинулись в сатанинский пляс, словно от этого зависела их жизнь, а Машу кто-то подергал за хвост из под стола. Деликатно подёргал. Тихонько.

Присела поинтересоваться. Оказывается, дёргал голубоглазый чертик. Он игриво помотал своей пиписькой и озорно подмигнул. Вот же гнусное дитя ада.

— Твой новый поклонник просит залезть по стол. Там не видно. Никто не выпорет. — веселилась Олеся.

Залезла и сразу получила в рот и пока стояла на четвереньках, ещё один чертёнок пристроился сзади.

Так намного удобнее, чем когда толпой трахают все сразу, — гораздо больше напрягаешься, не секс получается, а фитнесс... подумала Маша, с удовольствием отдаваясь двум представителям темных сил, пока голубоглазый, выдернул из губ свой кончик и не кончил ей прямо на пятачок. Второй, который сзади был, отсоединился и тоже финишировал так же.

Внезапно раздался знакомый свист и чертенята опять исчезли, напуганная Маша тоже выскочила из под стола, чуть промедлила и столкнулась с чёртом в колпаке.

Тот гневно поглядел на сперму, зашипел, словно плевок на раскалённой плите и хлестнул кнутом по ногам Маше.

Ой-ой-ой, скотинюга! Как жеж больно! Пришлось рысью бежать на кухню, почесывая ушибленные места.

Вслед раздался злорадный смех Оникс. Вот же сучка! Подслушивает.

Что там происходило в зале, Мария украдкой наблюдала теперь через приоткрытую дверь.

Выходить не решалась. Хватит уже побоев и секса. Надо посозерцать сие распутство. Участвовать-неее... Хватит! Дыры болят от этих ухажеров-недоростков.

Она видела, как всё резвящееся сонмище нечисти стремительно обратилось в ревущий поток тел, двигающийся всё быстрее и быстрее, пока наконец не взмыл стремительным смерчем вверх и не исчез с громким хлопком, после которого, чистое и громадное помещение вдруг оказалось старым, небольшим, в высшей степени омерзительным и заброшенным, к тому же без окон и дверей, пронизываемым резким неприятным ветром.

В одно мгновение исчезло всё, — черти, ведьмы, посуда, столы, спиртное. Ничего не осталось. Ничего. Одна пыль, грязь, битый кирпич и обвалившаяся кровля.

Раковина, где Маша мыла посуду, оказалась разбитым древним унитазом, настолько древним, что казалось — троглодиты из эпохи каменного века пользовались им, если не по назначению, то забивая мамонтов этим орудием для оправления естественных нужд.

И тут же судорожный, животный ужас вперемешку с неизбывной, первобытной тоской сковал девушку, крепчайшим, цементными кандалами.

Казалось, что