Откровения стервы

поплыла. Не виновата я, что боль доставляет мне наслаждение. Так получилось по жизни. Но напряжение не спало, это вопрос доверия. Говорит ласково, а делает больно. Нет между нами именно доверия, и возникает страх. Отдышалась, расслабилась.

А дальше ладонью по промежности. Больно — жуть. Слезы на глазах, а внутри рёв — еще, да, пожалуйста, отхлещи. Что со мной не так? Я не знаю. Ноги сжимаются сами. Резкий приказ: «Ноги раздвинь, пока шлёпаю, не смей сдвигать». В голове что-то шевельнулось — приказ есть приказ. Через боль раздвигаю, подставляю снова и снова под шлепки тяжелой ладонью. Вою сквозь зубы и опять понимаю, что плыву. И мне уже и секс не нужен, и мужчина лишь приложение. А он теперь почти ласково гладит. Пальцы внутрь и вверх. Два в нижнюю дырочку, три — в верхнюю. Клитор набух, а внутри будто огонь горит. Перемычку пальцами придавил, помассировал. Теперь почти нежно, почти ласково...

Где же грань между болью и наслаждением? Что во мне не так? Внутри орёт всё, напряжение на пределе. Я снова выгибаюсь дугой, притягиваясь к его руке, которая причиняет боль, и кончаю. Теперь он уже знает, что так возможно. Не орет, не паникует, просто идет к раковине и смывает. А мог бы дать облизать. Но ему это не понять. Он лишь в начале пути и вряд дойдет до конца.

Теперь он лежит на кушетке на животе. Эх, мужчины, мужчины. Любите, когда вас трахают, а не вы работаете. Языком прохожусь по сморщенной маленькой дырочке. Кожа там нежная, гладкая. И такая податливая на ласку. Проникаю внутрь. Вкус чуть солоноватый. Чувствую, как напрягается член, беру его в руку, нежно, без усилий, просто держу. И продолжаю трахать языком попу, то вылизывая вокруг, то проникая внутрь.

— Жаль, игрушек с собой нет, — слышу сдавленный голос.

Кончил он мне в рот, как-то умудрившись вовремя вывернуться. Одно резкое слово — отпусти. И вот он уже на ногах, член вздрагивает у меня во рту, и я сглатываю чуть горьковатую после виски сперму. До меня он ни одной женщине в рот кончить не мог — пунктик у него такой. Я в этом стала и остаюсь единственной.

Отдыхали возле столика. Уже оба одетые, сытые и, наверное, довольные. Теперь еще по домам бы добраться, нам ведь в разные стороны.

— Секс с тобой — это что невероятное. Почему я выбрал её?

— Я не знаю.

— Почему ты не боролась?

— А зачем? Ты все знал изначально. Ты получил то, что хотел. При чем здесь я?

А ведь жалеет теперь. Вот и жалей!

Одно могу сказать — когда хочется ему, а мне не хочется, я смело могу сказать: «Нет», — что невозможно в семейной жизни. И это меня бесконечно радует! И пусть кусает локти дальше. Его жизнь — его выбор. А я маленькая стерва, которая будет для него вечным желанием и вечным укором.