Пучай-река да Калинов мост. Глава 1

медное кольцо), стукнула им несколько раз в железную пластину дверного молотка. В ночной тишине удары громко звякали, а эхо последнего долго-долго висело в воздухе. Когда вибрирующие звуки последнего удара затихли, Наталья хотела постучать ещё раз, но в это время сдвинулась щеколда, запирающая створку небольшого окна в воротах, и оно приоткрылось. И хотя бледный свет от полной луны хорошо освещал всё вокруг, страж, по ту сторону ворот, держал в руке факел. Он придвинул факел к самому проёму окна и что-то отрывисто скомандовал.

Язык показался Наташке незнакомым, и она уже хотела смутиться, но в следующее мгновение смысл сказанного, будто эхом, отозвался в её сознании — Покажи лицо!

Она придвинулась к проёму, глядя прямо в языки пылающего факела

— Тебя все обыскались, Мариам! — страж отодвинул факел, заскрипели вытягиваемые из петель засовы и ворота медленно и со скрипом растворились.

«Мариам?» — удивилась Наташка, но почему-то не стала возражать.

— Заходи, что ж ты стала, как истукан! — теперь речь стража была понятной и ясной, но Наташка отчётливо понимала, что говорит он не на русском языке.

— Обручник уж дважды присылал Фамарь к вор... — страж осёкся — Постой-постой — он придвинул факел и осмотрел Наташку — что за странные одежды на тебе, Мариам? И где же ты была?

Но, взглянув в лицо Наташки-Мариам, страж усмехнулся — Ладно, пойдём я провожу тебя к дому, в котором остановился Иосиф, то-то обрадуется старик.

Он затворил ворота и закрыл их на засовы.

— Идём — и он, взяв её руку в свою, как маленькую девочку, повёл Наташку-Мариам, освещая дорогу факелом.

Впрочем, рядом с этим, двухметрового роста, римским легионером — Наташка успела разглядеть и его одежду, и короткий меч в ножнах на широком кожаном поясе, перепоясывающим его, словно портупея, и бляху, с выдавленным рисунком скорпиона, на тунике — она действительно казалась девочкой.

Пройдя до самого конца улицы, видимо центральной в этом городке, он повернул в проулок и, освещая петляющую тропинку, повёл Наташку дальше.

Если дома на центральной улице были в два этажа и выложены из тёсаного белого камня, то здесь пошли скромные домишки бедняков из чёрной глины, крытые тростником.

Доведя Наташку-Мариам до последней избушки, самой неказистой и бедной, легионер постучал костяшками в косяк двери — дверь, скрипнув, приоткрылась.

Она даже заперта не была!

На стук вышла молодая, неполных тридцати лет женщина и всплеснула руками — Мариам, девочка, где же ты потерялась, милая? Отец так переживает, что даже уснуть не может. Ну пойдём, пойдём моя дорогая, завтра в дорогу, а ты ещё не ложилась.

— Где ты нашёл её, Октавиан? — бросила она легионеру, уже закрывая дверь за собой и не ожидая от него ответа.

— Сама пришла — ответил тот в закрывшуюся дверь, усмехнулся и, развернувшись, пошёл назад.

Тётка Фамарь провела Мариам в женскую половину дома и уложила в постель — Ты спи, я сейчас скажу отцу, что всё с тобой в порядке, пусть успокоится да поспит хоть немного.

Тётка ушла, а Наташка, едва голова коснулась подушки, провалилась в сон.

— Мариам, девочка моя, просыпайся —