Здравствуй, Машенька!

такой же холодной. Я потерла лоб рукой, от руки пахло его одеколоном, значит мне ничего не показалось. Он вышел на моей станции, как-то странно неся дипломат перед собой, заторопился к эскалатору и скрылся. И только тут я сообразила в чем дело! Куртка у него короткая, джинсы — в обтяжку, ноги, кстати, обалденные. Скорее всего, наш эротичный подземный тур все-таки оставил следы в конфигурации его тела. Машенька, признаюсь честно, я пожалела, что была в шубе, ослабившей чувствительность моих бедер... Вот и все.

Три месяца ходила неприкаянная, думала только о нем. Просыпалась утром, еще глаза не успевала открыть — и тут же видела перед внутренним взором его лицо, глаза, и опять ощущала удар его взгляда. Днем на работе тоже думала только о нем. Вечером не могла уснуть, до того дошла, что стала ощущать прикосновение его губ. Низ живота болел уже непрестанно. Я даже испугалась, что могу себе весь свой тонкий женский организм угробить. Сразу вспомнила Христовых невест, которые до того доводили себя в монастырях, что в буквальном смысле ощущали соитие с Богом, даже были случаи ложной беременности с ростом живота, в котором, как потом выяснялось, никакого дитя не было. Недаром Ломоносов говорил, что молодым нельзя уходить в монастырь, ибо вместо моления Богу, они тратят силы, энергию и время на укрощение плоти.

Ты знаешь, я поняла, почему неразделенное чувство так нестерпимо мучительно. Потому что в этот период накопление нежности растет в геометрической прогрессии по отношению к остальной жизни, и эта нежность, если она не отдана мужчине, вызвавшему ее, начинает разъедать душу. Оскар Уайльд говорил это о неудовлетворенных желаниях, которые разъедают душу. Мне кажется, он сузил проблему. Душу может разъедать и нежность, и любовь, и любое другое чувство, не имеющее выхода. И вот недавно произошло со мной нечто невыразимое. Не пугайся, Машенька, начало самое что ни на есть банальное. Заехал ко мне мой давний поклонник. Желаний у меня, бедняжки, истерзанной подземной любовью, как ты сама понимаешь, не было никаких. Но выпили чего-то вкусного, потрепались, по глазам вижу — заводится, а мне сопротивляться стало вдруг лень. Провались, думаю, все пропадом, да и о здоровье пора подумать. Расстегнула ему рубашку, прижалась губами к его животу, и сдалась.

Машенька, вот тут-то меня и накрыло. Почувствовав его погружение в меня, я закрыла глаза. И тут же увидела лицо того, близкого моего попутчика. И не просто отвлеченно увидела, а увидела его над собой... Это не мой поклонник погружался в меня, а он. Я видела его полуприкрытые глаза, видела как менялось его лицо от движений нашей близости, слышала его дыхание, именно такое, какое я представляла и хотела услышать там в метро. Ты не представляешь, Машенька, что со мной стало, каким темным туманом заволокло мое сознание... Из женщины я превратилась в тигрицу, тело мое, как пишут в любовных романах, выгнуло дугой. Кончики грудей встали дыбом под его