Возвращение блудного сына

неверное заключение только потому, что ты, как и я, общаешься с женщинами на расстоянии. Прости. Я понимаю, что тебе это не приятно. Я завтра съеду или ты хочешь, чтоб я ушел сейчас?

В тот момент я начал понимать, что всё это не бред. И..

— Саш, причем здесь это? Мы ведь друзья и ты можешь здесь жить столько, сколько считаешь нужным. Я совсем ни чего не имею..

— Да ладно тебе — Он усмехнулся — Ты так и не понял. Я не могу жить с тобой и не сгорать от желания обнять тебя, поцеловать, ласкать каждую часть твоего тела: мне больно и это страшная боль. Ты спрашивал о тех ночах, когда меня не было. Да я просто сбегал отсюда, потому что не мог больше терпеть. Уходил и искал себе подобных, чтобы хоть на миг забыть о твоих губах и как меня тянет провести по ним языком, о твоих глазах, которые гипнотизируют когда ты смотришь на меня. Я мечтаю о тебе, я хочу тебя, хочу доставить тебе удовольствие.

И вдруг на этом слове меня переклинило. УДОВОЛЬСТВИЕ! Как же я хотел получить его. А может я и не мог подойти к женщине, из-за того, что мне нужен мужчина? Я так и не смог понять, что в тот вечер сыграло роль: количество спиртного или то, как на меня смотрел Сашка, но я стал рассказывать тот далекий случай в надежде, что он найдет решение. Я жаловался ему на судьбу и на то, что я даже не имею понятия, как можно получить удовольствие, кроме как подрочить в туалете, когда избыток спермы бьет в голову. А потом попросил научить получать это запретное удовольствие. Мы говорили и говорили, но Сашка так и не притронулся ко мне.

— Сереж, ели ты придешь ко мне завтра или в любой другой день, когда будешь, трезв, я приму тебя. Но я сильно люблю, чтобы взять то, что предлагаешь из-за того, что пьян. Это же будет изнасилование, и я никогда не смогу вынести того, что ты меня возненавидишь завтра.

И он ушел в комнату, а я так и заснул на кухне. Утром проснулся с больной головой, но помнил всё сказанное и решился. Санька еще спал, когда я по быстрому принял душ и пришел в его комнату. Он спал совершенно обнаженный, раскинувшись на кровати. Я смотрел и пытался понять, нравиться ли мне то, что я вижу. Нравиться. Да и как могло не нравиться это совершенное тело, представляющее собой эталон мужской красоты? Оставался только последний шаг, который надо было преодолеть, когда Сашка открыл глаза. Он всё понял, и я был рад, что мне не надо объяснять, что я делаю в его комнате с одним полотенцем на бедрах. Он что-то прошептал и со стоном потянулся ко мне.

— Я люблю тебя, как же я люблю и хочу. Серёженька, иди ко мне, сладкий мой.

В тот