Снова в школу

Оксана Геннадьевна отчетливо помнит возбужденные взгляды мужчин. Впрочем, в тот момент ей было абсолютно безразлично, кто на нее смотрит, и в каком она виде. Ей было больно. Лишь потом, спустя день, Оксана Геннадьевна начала восстанавливать подробности. Она вспомнила объектив видеокамеры, направленный на нее одним из встречающих папаш. Вспомнила прикосновения мужских рук, когда коляска продиралась сквозь толпу. Самое пикантное заключалось в том, что ее везли ногами вперед, а колени Оксана Геннадьевна из-за боли, или быть может по другой причине, не смыкала. Вот уж картина была. Сейчас Оксана Геннадьевна часто вспоминает тот эпизод. И, что самое интересное, она ловит себя на мысли, что снова хочет пережить такое. Только без тех мучительных схваток.

Оксана Геннадьевна никак не может понять саму себя. Анализирую этапы своей жизни, она все чаще приходит к выводу, что готова поддаваться чужой воле — любому, даже не ярко выраженному проявлению чьей-то воли. Стоит на Оксану Геннадьевну повысить голос, или твердым голосом что-то попросить, как разум начинает ей отказывать. Женщина теряет над собой контроль. Такое случалось не раз. Вот и тогда в мэрии она, словно под гипнозом, подмахнула свою роспись под этим дурацким договором об учебе сына.

Может это сон? Оксана Геннадьевна взглянула на старушку и робко произнесла...

— Мне к директору...

— Да хоть к самому черту! Сдавай одежду.

Последнее слова прозвучали, как команда. Эта фраза полностью лишила женщину воли. Оксана Геннадьевна начала медленно расстегивать пиджак.

— Вначале обувку снимай.

— Да — да...

Женщина вспомнила о табличке... вначале — обувь, потом — юбка. Она начала послушно раздеваться согласно списку. В голове стоял туман, и витала единственная мысль... «Где взять 35 тысяч долларов?».

— Директорский кабинет вверх по лестнице.

Оксана Геннадьевна вздрогнула. Она вдруг поняла, что стоит совершенно голая в этом незнакомом здании. Старуха указывала куда-то рукой. Оксана Геннадьевна кивнула, как китайский болванчик, и пошла.

— Номерок возьми! — громогласная старуха продолжала командовать.

Оксана Геннадьевна взглянула в ее сторону и увидела на вешалке свои трусики. Они были растянуты на прищепках, как холст в рамках. На белой ткани даже проявлялось некое художественное творение в виде бледно-жёлтого пятнышка отдаленно напоминающего лошадиную голову. Если еще пририсовать туловище и ножки, то получился бы маленький пони.

— Да не так! — старуха раздраженно вырывала из рук Оксаны Геннадьевны какой-то предмет. — Засунь это себе, и нажми на шарик.

Оксана Геннадьевна непонимающе глядела на манипуляции старухи.

— Дай, я сама!

Гардеробщица перевалилась через стойку, притянула женщину к себе и усадила на перегородку. Потом ловко развела родительнице бедра и одним движением ввела предмет внутрь, надавила на шарик, который тут же сдулся. Оксана Геннадьевна почувствовала, как внизу живота что-то расширилось. Она посмотрела себе между ног и увидела маленький брелок с цифрой 2, висевший на тонкой цепочке из копны каштановых волос.

— Ну, вот, меня еще и пронумеровали, — вдруг с невесть откуда взявшейся иронией в голосе проговорила Оксана Геннадьевна, — осталось только штамп поставить на одно место.

— Ничего, никто от этого еще не умирал.

Старуха