Было или не было?

что? Язык, пересохший, с трудом двигается в моём пересохшем рту.

— Хм, а ты как себя сейчас назовёшь?

Кем? Да попавшимся трансвеститом! Само собой, не озвучиваю это.

Кем? Колготки я надеваю уже очень давно — ещё с подросткового созревания. Они стали неотъемлемой частью моей сексуальной жизни. Правда, ни одной своей партнёршей я не пробовал секса в колготках. Так что они — моя тайна. До сих пор были.

Кем я себя ощущаю? Когда я надеваю плотную микрофибру семидесяти ден плотностью, и ложусь в таком виде спать (разумеется, когда сплю один) — чувствую себя счастливейшим из людей, которого не оставляет даже во сне величайшее блаженство, хотя высыпаюсь от этого очень плохо. А вы попробуйте спать крепко и спокойно, когда постоянно ощущаете на своих ногах это БЛАЖЕНСТВО! Когда надеваю Filodoro Nike 40, гладенькие и шелковистые — ощущаю себя откровенно блядью, и мечтаю, чтобы мои бёдра сжали крепкие мужские руки...

— Скажешь, что ты сейчас не сучка, давно мечтающая, чтобы её отымели?

Вот так? А ведь именно так! К глубокому стыду крепко примешалось не менее глубокое возбуждение! Я действительно давно этого хочу!

— Да.

— Что — «да»?

— Положи руки мне на бёдра... Да, так...

Голова, нет, не кружится — она парит! Прижимаюсь к нему рывком — грудью, животом, бёдрами — Боже, как сладко!

— Ох, какая ты горячая!

Я чуть с ума не схожу — меня назвали в женском лице, и как же мне это понравилось!

— Давай сядем в кресло — меня ноги плохо держат.

Соглашаюсь — в кресло, так в кресло. Только в одно на двоих! Не хочу отрываться от него...

«Пельмени» уже закончились, и началась какая-то ерунда.

— Будь добра — переключи, пожалуйста, куда-нибудь.

— Хорошо. Подхожу к низенькой тумбочке, на которой стоит телевизор и присаживаюсь, чтобы пощёлкать кнопками.

— Нет, не так

— Не так?

— Не присаживайся. Наклонись.

«Наклонись» Очередной вброс чего-то в голову, от чего она опять плывёт сладко так...

Поднимаюсь. Для того, чтобы дотянуться до кнопок телевизора, наклоняться приходится низко... Помня, что на меня глядит МОЙ МУЖЧИНА, к которому я только что прижималась (сам про себя — «прижимаЛАСЬ»!) всем телом, стараюсь наклоняться как можно женственнее — колени не развожу в стороны, спину стараюсь держать попрямее.

Переключаю каналы — один, другой... Одна чепуха, но я её почти не замечаю, а думаю о нём. Нет, не думаю — я вожделею им!

Тихо в его кресле...

— А у тебя не только колени красивые, но и бёдра и... попа! И эти самые бёдра и попа вдруг оказываются плотно прижаты к его телу! Его руки — на моих боках, и в самой блядской позе оказываюсь рядом (так рядом!) с мужчиной! Нет, пожалуй, не в самой... Но перспектива есть!

Пара-тройка движений пахом и я — ЕГО! И это ещё никто не раздевался! Но, перспектива...

Он отпускает меня. Выпрямляюсь. Стою. Он заходит между мной и телевизором. Я почти не вижу его лица — свет-то не включен, но чувству, его жар и желание. Звук молнии, ремень...

— Возьми в рот!

Ну вот, когда я отсосу у него, назад дороги уже