Зависть

Не кто?

— Не обращай внимания. — ответила она и погрузилась в работу.

Настало время репетиций. Моим партнером был Алексей, парень, серьёзно занимавшийся спортом и не обделенный некоторым актерским талантом. Репетиции проходили хорошо, мы от души веселились. То, начиная импровизировать, то доводя до абсурда происходящее на сцене. В сценарии были моменты, где мы должны были демонстрировать чувства, но эти моменты на общих репетициях, обходили стороной.

— Мальчики, — сказала нам Олеся, режиссер постановки. — мы будем репетировать ваши сцены отдельно, чтобы вы не смущались. Завтра вечер только для вас.

Мы согласно кивнули. Алексей выглядел немного побитым после репетиции.

— Как мы будем играть завтра? — я немного смущаюсь.

Меня развеселил вид огромного смущенного парня.

— Играй, как чувствуешь. — я похлопал его по плечу. — Это всего лишь театр.

Он кивнул.

На следующий день, мы вдвоем стояли на сцене, режиссер и костюмеры сидели в зале. Эта была репетиция в костюмах. Мое платье было прекрасное. Белое с пышной юбкой и корсетом все в бантах и оборках. На голове их моих волос соорудили грандиозную прическу. Его костюм был мужественным. Вы видели старый фильм «Конан»? можете себе представить, как он выглядел. Девушки из команды постановщиц, слюной исходили только при взгляде на его торс. Тут я решил играть максимально чувственно. В тех моментах, когда мы стояли рядом или он держал меня за руку, или когда на сцене был другой временной промежуток и он вел меня в танце, я отдавалась ему как девушка.

После репетиции, девушки в зрительном зале сидели покрасневшие.

— Вы хороши. — только сказал режиссер.

— Ты сегодня хорошо играл. — сказал я Алексею.

Он просто кивнул, коротко попрощался и ушел домой.

Временя до премьеры пролетело незаметно. Оказалось, что Алексей умеет отлично петь и играть на гитаре.

Перед выходом на сцену в день премьеры мы стояли рядом, было видно, как он волнуется.

Я снова сказал ему:

— Играй, как чувствуешь. Это всего лишь театр.

Он посмотрел на меня, от его взгляда меня бросило в дрожь.

— Сыграем.

Действия на сцене сменялись своим чередом. Мы меняли костюмы, ситуации эпохи. Все шло как по маслу. Но когда, в сцене, где Алексей поет песню прекрасной даме, т. е. мне я смотрел на него, я видел его глаза. В них был огонь. Страсть. Он пел, а я видел, что сейчас тут на сцене в эту минуту, он не играет. В его словах нет ни грамма театра. В моей голове что-то щелкнуло. Перед глазами поплыла вся моя жизнь. Снова я видел свои мечты, которые стали как наяву, я девушка и тут мужчина с телом аполлона, через песню признается мне в любви. Меня затрясло прямо на сцене. Воли больше не было. Я полностью отдавался страсти, вспыхнувшей между нами в тот момент полностью. В тот момент я не играла. Я отдалась чувству полностью. Я не помню, как продолжалась пьеса, не помню, что говорила.

— Мне дано помнить, все то, что происходило между нами. — он стоял совсем рядом со