Заброшенный дом

домой пойдет обвафленная! Да и губы у нее как будто у мужиков члены сосала. Вот это блядь так блядь!

Я уже не обращал внимания на их подколки, мне хватило унижений, мне хотелось, просто убежать от них, а дальше будь, что будет. Пока они собрались возле лежака, и что-то обсуждали, я наклонился, снял босоножки, взял их в руки и стремглав выскочил на улицу. Там я резко завернул за угол и знакомыми развалинами и кустами стал убегать. Здесь я знал каждый закуток, и погоня быстро отстала. Я пробежал еще немного и заскочил в здание бывшей котельной. Только здесь, я почувствовал, как болят ноги. Ведь я бежал, не разбирая дороги и по камням, и по стеклу, и по доскам. Только чудом не пропорол себе ногу гвоздем. Я обул босоножки. Все-таки лучше, чем босиком. И, все еще напуганный погоней, забрался в самую дальнюю комнату, которая наверное служила когда-то бытовкой.

Штукатурка со стен еще не везде осыпалась, а над местом, где когда-то стоял умывальник на стене до сих пор висел осколок от зеркала, размером сантиметров пятнадцать. Я подошел к стене и посмотрел в него. И вдруг с интересом начал рассматривать себя. То, что я увидел, мне не понравилось.

Если весь макияж, который мне наложили, был в сохранности, то помада была размазана по всему лицу. Я нашел носовой платок, который был в кармане моего платья и достал его. При этом из кармана, что-то выпало еще. Я машинально поднял и начал вытираться. Минут через десять-пятнадцать мне удалось вытереть от помады свои щеки, подбородок и губы. Однако подойдя к зеркалу. Увидел, что ресницы и брови, да и щеки резко контрастируют с моими пухлыми бледными губами. В таком виде явно нельзя было идти. Я задумался, что-же делать. При этом крутил в руках предмет, который выпал у меня из кармана, и который машинально подобрал. Вдруг я остановил на нем взгляд и задумался. В руке у меня была губная помада, которую мне положили в карман и сказали, что теперь она мне еще пригодится Говоря эти слова, они, наверное, не представляли себе, как они были недалеки от истины. Я смотрел на помаду и стал понимать, что мне самому придется накрасить себе губы, что бы не бросаться в глаза на улице. Все мое мужское существо противилась этому, а предательские ноги уже вели к зеркалу, и я сопротивляясь своему мужскому Я, начал красить себе губы. Я думал, только об этом, и меня все это вдруг стало возбуждать.

Я неумело наносил себе помаду на губы, смотрел в зеркало, вытирал, снова наносил до тех пор пока не получилось что-то очень похожее на девочку. Я смотрелся в зеркало, и вдруг во мне проснулась гордость, что я умело, накрасил губы. Я стоял и гордился собой как девчонка, и сам себе нравился. И вдруг рука сама потянулась под подол платья. Я его поднял,