ход конём:
— Хочешь, зайдём ко мне?
Что она задумала? Неужели ревнивец проканал? Может, я что-то упустил и она действительно порочная сучка, которая не против потрахаться в первый же вечер?
Мы поднимаемся на лифте. Мучительно долго ищем ключи в сумочке, наконец, не выдерживаем и звоним в дверь!
Ба, да это смотрины! На пороге весь свинарник в сборе: мама-свиноматка, папа-хряк, вокруг бегают поросята, ещё свинья-старушка откуда-то выползла — все, выпучив на меня ошалелые глазищи, столпились перед дверью.
Катя, радостно:
— Смотрите! Я привела Хрюшу для продолжения рода! А вы говорили! — они все, как один, кроме поросят, пялятся на меня, как на ненормального.
— Ну проходите раз так... — ворчит старый хряк.
Вся семейка в шоке заваливается на маленькую кухоньку. Меня сажают на табуретку по центру, под самую лампочку, и начинается допрос с пристрастием: где познакомились, при каких обстоятельствах, как давно. В том, что я будущий хряк Кати, здесь уже не сомневаются. Стесняются спросить, когда свадьба, но, похоже, готовы без меня обсудить этот вопрос, свиней ведь по осени режут...
Когда всё заканчивается, мы идём с Катей в её комнату. Она хочет показать мне фотоальбом. Всё ещё надеется, что я начну к ней приставать, и она сможет, наконец, проявить себя, как женщина, и отказать в поцелуе зарвавшемуся юноше. Во мне горит зловещий огонь мести. Никакой пощады самоуверенным девственницам. Я к ней даже пальцем не прикоснусь. Сама приползёт на коленях за поцелуем.
Мы сидим рядом на кровати. Это прикосновение наших ног, наверняка, возбуждает её. Ждёт, что я обниму её за пояс. Нет уж!
Расстроенная, она выходит из комнаты, чтобы позвонить. Я остаюсь один и по инерции открываю верхний ящик комода у стены.
Вот они! Чёрные трусики с полоской кружев. Так я и знал! Ну что ж. Месть моя будет сладкой. В следующий раз ты увидишь эти трусики на мне.
Я засовываю их в карман джинсов.