Студенты. Девочка

увидела его, постоянно говорит, замуж за Серёжку выйдешь, красивые детки у вас будут. А папа наоборот не любит его. Говорит скользкий он какой-то. Ненадёжный.

— А ты?

— Я? Не знаю. Он красивый, с одной стороны. Но так, как с тобой с ним не было. Ты какой-то родной и пахнешь хорошо, ну и вообще... Я не знаю, как объяснить это.

Я обнял ее. Мы постояли, прижавшись и сели пить чай. Даже не целовались.

Таня встала из-за стола:

— Пойду посмотрю высохли штаны или нет.

Ушла в ванную. Зашумел душ. Я пока сполоснул посуду. Таня вышла все в том же халате, но в этот раз он не оттопыривался от поролонового лифчика.

— Влажные ещё штаны. Если хочешь можем пока видик посмотреть (по тем временам роскошь, которой гордились люди), или... можем еще поцеловаться, — Таня покраснела, заканчивая фразу.

Я без слов, чтобы еще больше не вгонять в краску девушку обнял ее и прижался к губам. Оторвавшись от поцелуя, Таня взяла меня за руку и повела за собой. В свою комнату с до сих пор узкой подростковой кроватью она меня не повела. Наверное, мы пришли в спальню ее родителей с большой кроватью посередине. Небрежно сдернула покрывало, и мы упали в объятия друг-друга. Несмотря на упирающийся в ее ногу член, никаких поползновений в сторону ее щелки я не предпринимал. Даже не ласкал рукой ее клитор. Из-за увиденной крови, я был уверен, что у Тани сейчас там рваная рана, которая может снова начать кровоточить от малейшего прикосновения. Зато с наслаждением вылизывал ее маленькие грудки. Несмотря на развитый таз и вполне взрослую волосатость ее лобка, грудь Тани осталась в подростковом возрасте. Она припухла, как у двенадцатилетних девочек, выдавила наружу бледно-розовые соски правильной формы и остановилась в росте. Наверное, Танечке стоило больших усилий полностью оголиться передо мною. За это я, не жалея слов, рассыпал комплименты по поводу красоты ее тела. Таня поняла, что активных действий от меня она не дождется даже несмотря на то, что халатик ее давно распахнулся и она вполне явно намекала, прижимаясь голым лобком ко мне и даже совершая недвусмысленные движения. Тогда она перевернула меня на спину и целуясь взгромоздилась сверху. Полотенце, которым были обернуты мои причиндалы к тому времени давно уже сползло с меня и мой торчащий член уткнулся в нежные завитки ее волос. Я лишь испуганно наблюдал за выражением ее лица, когда Танюша поймала своей дырочкой головку моего члена и стала покручивать тазом, навинчиваясь своим скользким и горячим, но тугим влагалищем на мой член. Глаз она так и не открывала. Гримаса боли ненадолго исказила ее невинное личико, но не заставила отступиться пока не натянулась на член полностью. Двигаться на члене она не стала, привыкая к новым ощущениям. Я оторвался от поцелуя и спросил ее:

— Болит?

— Почти нет. Я думала больнее будет. Если хочешь, давай по-настоящему.

— А ты хочешь?

— Да.

— Может в