Повесть рабыни Анны

Всех благодарю за предидущие отзывы. И сразу отвечу на несколько вопросов:

1) Я НЕ пробывала все это на себе. Это лишь фантазия и не более того.

2) Я НЕ ХОЧУ пробывать ВСЁ из описанного. Фантазии на то и существуют дабы ими оставаться.

Итак, попытка продолжения :):

Я уже три дня живу у садистов. Их двое здоровых мужчин. У одного, которого зовут Николай Иванович, такой огромный член, что, когда он сразу после моего прихода, стал дрючить меня в рот, то порвал губы. Они залепили мне уголки губ пластырем, чтобы не расходились и трахают в рот осторожнее, точнее, просто долбят меня в горло, так, что я постоянно захлебываюсь спермой, если они не желают спустить на лицо.

Мое пребывание у них началось со свода правил, которые я не должна была нарушать. Если я нарушала их, то следовало наказание. Хотя моя жизнь у них и составляла одно сплошное мучение, наказания отличались особой жестокостью. Вот некоторые правила: абсолютная покорность, быстрое выполнение приказаний, не смотреть в глаза мужчинам, чистоплотность, бритье тела, не икать, не испражняться одной и т. д. Они взяли с меня расписку в том, что я добровольно позволяю делать со мной все, что они хотят.

Третий день я хожу с перетянутыми грудями. Веревки не снимают ни днем, ни ночью. Я почти не чувствую грудей. Их цвет стал темно-лиловым и уже боюсь, что они никогда не станут приятного розового цвета. На ночь меня подвешивают к потолку, растягивая руки и ноги широко в стороны, а на груди вешают пятикилограммовые гантели. Во влагалище и анус засовывают толстые и жесткие пластиковые члены, а рот запечатывают кляп, смоченный в спирте. Я вишу, не чуя своего тела. Теперь боль в моих половых органах и грудях со мной всегда.

Иногда я молю о пощаде, но получаю по сиськам и гениталиям кнутом или плетью. Сегодня мои груди освободили. Я успела провиниться и подверглась экзекуции. Меня привязали к стулу и одели собачий ошейник. Потом защемили верхнюю и нижнюю губы шестью деревянными прищепками, по три на каждой, привязали к ним веревки. Прищепки на нижней губе притянули к ошейнику. Одели мне на голову металлический обруч с кольцами. Прищепки на верхней губе притянули к обручу. Мой рот, конечно, был распахнут, и я чувствовала, как расходятся кончики незаживших губ. Мои десны были оголены. Меня заставили показать язык. Николай Иванович вставил мне распорки между зубов, потом взял пинцет, защемил язык, чтобы не убрала, пока, Сергей Степанович, ставил на язык пять деревянных прищепок. В моих глазах, наверное, застыла такая мука, что мучители, стали орать, чтобы я попробовала улыбаться. Господи, какой смех, если только сквозь слезы. Я не могла ничего говорить, лишь мычала и стонала. Сергей Степанович стал бить меня кулаком по грудям со всего размаху, стараясь попасть точно в центр моих многострадальных прелестей. Груди только стали отходить от пут и очень болели.

Николай Иванович принес из другой