Свободное падение. Прыжок

Один мой друг говорит, что все самые занимательные и выходящие из ряда вон события происходят в самые обычные, ничем не примечательные дни. Пожалуй, он прав. По крайней мере, тот день начинался именно таким — ничем не примечательным, обычным летним днем.
Не могу сказать, что я чувствовал себя обреченным, испытывал страх или нечто подобное по пути в офис к директору департамента внутреннего контроля и аудита. Легкое волнение — может быть, да. Но не страх. Моя совесть была чиста, а репутация непреклонного и неподкупного профессионала была безупречна. Говорят, что все имеет свою цену. Так оно и есть. Просто самоуважение для меня стоило всегда больше, нежели сверкающие обманчивым светом барыши «откатов» и сомнительных проектов. Может я, в отличие от моих коллег, занимавших схожие должности, не шиковал часами за полтора десятка тысяч долларов и имел дурную славу «принципиального сукина сына» среди любящих халяву подрядчиков. Зато пользовался заслуженным уважением среди профессионалов, ни от кого не зависел, никому ничем не был обязан и в любой момент мог «сделать ручкой» и уйти в другую компанию. С руками бы оторвали. Ну и, самое главное, по пути в офис Яны Сергеевны, я не испытывал и тени страха. Меня занимало легкое любопытство и... предвкушение, да.
Яна была красивой женщиной. Нет, пожалуй, «красивая» не передает ровным счетом ничего. Она была чертовски красива, обворожительна, потрясающе женственна и пугающе сексуальна.
Пугающе, потому что она, казалось бы, не прикладывала для этого ровным счетом никаких усилий — всегда сдержана, подчеркнуто вежлива, строго, но очень стильно одета. В ней были, присущие в наше время очень немногим, шарм и обаяние, что-то глубоко женское и сексуальное, навевающее мысли о первородном грехе. Были в ней еще спокойная уверенность в собственной неотразимости — не показушные понты, а именно уверенность как в чем-то неоспоримом, и властность, смягчаемая самоиронией и чувством юмора. И что-то еще, что-то тонкое, какая-то едва уловимая нотка, оттенок, мелькающий в глубине серых глаз, в голосе, в движениях, заставляющий большинство мужчин ощущать одновременно волны мурашек вдоль спины и шевеление в штанах. Вот эта нотка меня, порой, настораживала, потому что чувствовалось за ней какая-то скрытая, всепоглощающая страсть, готовая вырваться наружу лавиной и смести на своем пути все доводы разума и рассудка. Под взглядом ее глаз я чувствовал себя, порой, как многие чувствуют себя на краю обрыва: в висках отдается каждый удар сердца, по телу разбегаются волны приятной дрожи, ты испытываешь одновременно страх и возбуждение и что-то несоизмеримо более сильное и древнее, чем твой рассудок, тянет тебя прыгнуть вниз. С обрывов и скал я регулярно прыгал с парашютом. А вот долгих или чересчур частых контактов с Яной я старался избегать — не настолько я уверен в собственной стойкости и способности мыслить трезво, находясь рядом с ней...

Я из той категории людей, что, испытав это чувство однажды, уже неспособны остановиться. Нам нравится ходить по лезвию ножа, балансировать между жизнью и смертью,