Забытый нижний

Я не видела его более двух лет. Не слышала его голоса, не получила ни единого СМС. Он ушел без «Прощай», а я не потянула за поводок. У нас был маленький уговор: если он захочет уйти — он скажет прямо. Где-то в глубине души я считала его до сих пор своим, хотя мой партнер мог давным-давно обручиться, жениться, обзавестись любовницей, новой Госпожой... детьми. Два года не маленький срок...

Я стояла в нескольких метрах от него, с корзинкой для покупок и огромным списком продуктов, а он сосредоточено выбирал фрукты, складывая их в тележку. Он нисколько не изменился: тот же пуловер с ромбовидным узором, темные джинсы, удобные кеды и трехдневная щетина. Не знаю, сколько времени я нагло смотрела на него, только я успела воспроизвести в своей памяти все наши встречи. К его внешнему виду я дорисовала металлический ошейник с гравюрой, который он всегда стыдился одевать. Представила, что за его верхней одеждой зажимы, пояс верности... Пояс... Мои скулы сжались, улыбка моментально сползла, и что-то дрогнуло в сердцах. Меня обуяла злость. Я готова была подойти к своему старому знакомому и при камерах, при посторонних людях прижать ладошку к его яйцам лишь с одной целью — узнать, бесхозный он или нет.

Он повернул голову и во время этого движения зацепился за меня взглядом. Его лицо абсолютно ничего не выражало: эмоции застыли, будто он увидел продавщицу, у которой каждый день покупает хлеб. Знает, но никакого значения не предает — что есть человек, что его нет. Я же не смогла скрыть смеха. Ситуация кажется мне крайне комичной. Мои губы шепчут по слогам: «Су-чка», после чего я разворачиваюсь на своих высоких каблуках и покидаю супермаркет с пустыми руками. Плевать, что дома в холодильнике ни крошки, а сегодня пятница... Лучше уж чувствовать такой голод, нежели голод, который может унять лишь его подчинение, его рабское низшее поведение.

Через несколько дней я услышала его уверенный сильный голос по телефону. И снова мне хотелось смеяться, ведь два года назад я слышала, как его голос дрожал, а произнесенные слова спотыкались от волнения.

Еще через несколько дней он стоял на коленях в моей квартире, а я в халате и тапочках наматывала круги вокруг него. Он ничего не объяснял, а я ничего и не спрашивала. Я лишь думала о том, как уничтожить его, растоптать своими ножками, причинить столько страданий, сколько он никогда не получал от меня. Из кармана я достала пару чулок и обвила вокруг его шеи, натягивая края на себя. Свободной рукой я надавила на его подбородок и заставила запрокинуть голову назад. Его глаза почти не были напуганы, но сердце уже стучалось с дикой скоростью в груди. Он часто задышал, не в состоянии насытиться воздухом и напоминал мне рыбку, вытянутую из аквариума. Моя вещь выглядела жалко, и это зрелище вызывало во мне улыбку, непонятный кайф. Он был выше меня, сильнее, старше на