Это сладкое лово «неволя»

по ухабистой дороге. Фыркали лошади, а с облучка доносился ленивый окрик возницы. Близился вечер, но жара никак не спадала. Под брезентовым пологом было душно и пахло конским навозом и тухлыми овощами.

На дощатом полу лежала рабыня. Одежды на ней не было, и всё тело покрывала красноватая дорожная пыль. Руки и ноги девушки были крепко связаны узкими сыромятными ремнями, рот закупорен обрывком мешковины и несколько раз перехвачен грязной тряпкой, чтобы невольница не смогла освободиться от кляпа. Её тонкую шею сжимал тяжелый железный обруч с кольцом, от которого к боковой доске тянулась цепь с огромными круглыми кольцами.

Её купили утром,...и весь день девушка просидела в сыром подвале, ожидая своего нового хозяина. Она была голодна, её мучила жажда, но это никого не волновало. Оставалось только надеяться, что, когда рабыню привезут на место, кто-нибудь позаботится о том, чтобы ей дали хотя бы глоток воды и ячменную лепешку.

— Сто-ой! — возница придержал лошадей.

Повозка заскрипела и остановилась. Возница, кряхтя, слез с облучка и откинул брезентовый полог. Солнце спряталось за верхушками сосен, и рабыня ощутила долгожданную прохладу. Она приподняла голову и взглянула на перевозчика. Это был пожилой человек с изможденным лицом, покрытым мелкими бурыми пятнами. Он был невысок ростом, но широк в плечах. На спине отчетливо был виден горб, который торчал, как клин у пиратского корабля.

— Эй, ты еще жива, девка? — спросил он скрипучим голосом и ткнул рабыню в плечо длинным узловатым пальцем, — Ну, что молчишь?

— М-м, — невольница кивнула головой.

— Э-хе-хе, — вздохнул горбун, — Ладно, подыши немного.

Он влез в повозку и освободил девушке рот. Рабыня, как рыба, выброшенная на берег, стала хватать воздух. Старик похлопал её по щеке и слез с телеги. Прихватив с собой какой-то мешок, он ушел в лес и вскоре вернулся с охапкой хвороста. Разведя костер, горбун достал из своей торбы кусок мяса и стал его обжаривать на огне.

У рабыни засосало под ложечкой от аппетитного запаха, но просить о еде она не могла. Девушка лишь пожирала мясо глазами, не в силах оторвать от него глаз. Старик, будто не замечая её горящего взгляда, невозмутимо вертел кусок говядины над углями, смачно облизываясь и покрякивая от удовольствия.

Наконец, ужин был готов, и горбун, впившись своими желтоватыми зубами в истекавший соком окорок, с рыком дикого зверя оторвал изрядный кусок и начал жевать его, громко чавкая и хитро поглядывая на невольницу. Рабыня, сглотнув слюну, заворочалась, чтобы отвернуться и не смотреть на старика.

— Эй, замарашка! — крикнул тот, — Небось, есть хочешь?

— Да, господин, — жалобно простонала девушка.

— Тогда заработай, — горбун отложил в сторону мясо и утер рот тыльной стороной ладони.

Снова закряхтев, он полез в повозку. Отстегнув от ошейника цепь, он уложил рабыню на живот головой к себе. Немного повозившись, старик развязал веревку, поддерживавшую его штаны, и спустил их до колен, оголив своё «богатство», которое оказалось весьма внушительных размеров.

— Тебя как звать-то? — спросил горбун, приподнимая голову рабыни за