Я ждал

тем не менее это нужно перетерпеть, почувствовать его в себе.

Колечко ануса растягиваясь, уступало натиску ее нежных рук. И вот он там. Сжав зубы чтобы не заорать, я пытаюсь улыбаться. Марина бережно вытирает пот с моего лба. После этого она вынимает флакон, чтобы вновь и вновь засунуть его обратно. Сделав это раз 10 моя попка уже спокойно пропускает инородное тело. Я пытаюсь помочь, насаживаюсь на него. Хочется чтобы флакон зашел на всю длину, но увы всему есть предел. Она достает прищепки и цепляет их дополнительно вокруг моих сосков, которые уже попривыкли и не болят. О! Опять эта сладкая боль. Одна прищепка выскакивает и с силой зажимает сосок. От боли темнеет в глазах, я закусываю губу. Марина, извиняясь, смотрит на меня, я киваю — все хорошо, продолжай. Вынув из анала флакон, она достает другой, который еще побольше, но не намного. У этого флакона сверху что-то вроде небольшой надстройки, туда прицеплено две цепочки. Марина застегивает ремень у меня на бедрах.

Моя попка открыта как жерло вулкана. Приставив к ней новый флакон с веревочками она надавливает. Мне кажется, что я порвусь пополам, в том самом месте. Флакон всего на сантиметр больше в диаметре, но это так чувствительно. Наконец он входит в меня до упора, Марина пропускает цепочки у меня между ног, одну сзади, другую спереди и завязывает их на ремне. Теперь флакон жестко зафиксирован во мне. Головка моего члена блестит от напряжения как будто отполированная, она стала темно вишневой и покрыта великолепной смазкой. Яички болят от повисшего на них груза. Время уже 12 ночи. Внезапно нашу тишину разрывает сигнал ее пейджера. Нахмурив лоб, она читает послание. Потом показывает его мне. Там просят срочно приехать на работу (она врач). Я киваю — Езжай, я подожду. И вот уже хлопнула дверь и отъехала ее машина, а я остаюсь сам с собой, со своей сладкой болью, в ожидании, когда она вернется и отстегнет меня от станка, вытащит из попки эту тугую вставку, снимет с моих оттянувшихся яичек эти два здоровых замка, и отпустит мои бедные соски.

Уже начало светать за окном, а Марина все не едет. Я, забывшись, простоял в такой позе почти 7 часов. Боже как все болит! В таких муках я достоял до того времени, когда часы стали бить 12 часов дня. Я стал пытаться дотянуться до телефона.

Около часу дня мне это удается. Зацепив пальцем ноги телефонный шнур, я пытаюсь подтянуть аппарат к себе. Ближе, ближе. Тут мои ноги подкашиваются от напряжения, не выдержав почти 12-часового стояния в напряженном, полусогнутом состоянии. Телефонный аппарат с треском подлетает под станок, прямо к моим ногам. Больно ударившись подбородком о станок, я осматриваю сверху телефон — трубка лежит на полу, остальное вроде все цело, но почему я не слышу гудков? Черт! Дернув ногой, я вырвал шнур из розетки. Теперь все, я пропал. Сам я