крепостных рабынь им оборачиваются, неистова молила о пощаде.
— Ах, Дюнаша, я было задремала, когда ты мне ножку массировала, в тонком сне мне вновь пригрезился тот юный корнет, что был на балу у Голицыных, он подходил ко мне... и тут... в общем, ты всё испортила...
— Барыня!!! Христом Богом молю, простите, я случайно, усик под ноготочком снять хотела у Вас, неловко вышло, простите, барыня, устала я, ногли затекли, с коленок с рассвета не вставала, всё Вашу милость ублажаю! — Дуняша в голос разрыдалась.
Другая дворовая девка, что неотступно должна быть с зонтиком над головой у юной госпожи где бы госпожа не находилась, сочувственно глянула на Дуняшу.
— Ступай, ступай глупая неумеха, — лениво протянула княжна Ирина, грациозно потягивая свои тоненькие, беленькие нежные ручки и плечики, — ступай к конюху, получи с полсотни хорошеньких плетей, да скажи: барыня велела не жалеть, а ты считай каждый удар и после каждого удара благодари вслух свою барыню, громко благодари, мне отсель должно быть слышно. Собьёшься в счёте или не поблагодаришь — всё сызнова пусть начинает. После, коли сразу не околеешь, в яму отправишься, посидишь там три денёчка на одной воде, а там поглядим. Не околеешь — клозет до конца жизни будешь выгребать, считай, счастливая родилась, а коли околеешь — туда тебе неумехе и дорога, много у меня таких.
Дюняша прекрасно понимала, что такое наказание ей скорее всего не пережить, как это было до неё с десятками таких же «неловких» дворовых крепостных.
— Благодари госпожу свою и ступай, дрянная девка, ты мне больше не нужна.
И барыня, юная княжна Ирина четырнадцати с небольшим годков, красивая, богатая владелица десятка тысяч крепостных рабов и рабынь, вновь изящно потянулась на креслеце, подставила для последнего благодарственного поцелуя обречённой рабыне ножку, и уже не обращая на неё никакого внимания, приказала стоящим рядом на коленках девицам, что из грамотных, принесть и читать какой-нибудь франзузский роман.
— Жарко становится и скушно... — с томным взглядом в никуда протянула юная богиня...
Дуняша же, покорно поблагодарив свою юную Хозяйку, нежно и последний раз прикоснувшись к её пяточкам губами столь же покорно встав с колен и поклонившись, поплелась на конюшню, получать своё наказание, кое ей было назначено Той, что вправе вершить судьбу её и тысяч таких же бесправных существ, принадлежащих полностью и без остатка своей совсем ещё юной, прелестной, стройной, образованной светло-русой Госпоже — княжне Ирине.
E-mail автора: [email protected]