Тёмная сторона

протрезвел и уселся прямо на полу. Вода стекала с него ручьями, вся майка на нём промокла до нитки, а цветы теперь валялись у него между ног. Одна гвоздика переломилась пополам и повисла у него на ухе.

— Дура — сказал он — облила меня всего. Ты что, шуток не понимаешь. Идиотка бешеная.

— Это ты взбесился. Твои шуточки перешли все допустимые границы — ответила я.

— Пошли Серёга — сказала Люба — нам нечего здесь делать. Дура и есть дура.

— Что?! Он тут чуть не надругался надо мной, а я, выходит, дура. Да пошли вы все к чёрту отсюда подальше. Сами придурки.

— Ой-ой-ой, недотрога — презрительно сказала Люба — ну и трахнули бы тебя, не рассыпалась бы. Тебе точно в монастырь пора. Женщина называется. Да ты холодная каменная плита, тебе вообще одно место зашить осталось до конца твоих дней.

И они ушли, хлопнув дверью. Ничего себе. Это я дура? Меня нагло попытались изнасиловать прямо у меня дома, и я ещё и дура. Ну и пусть катятся подальше. Тоже мне, друзья-товарищи. Нет других, так и таких не надо. Как-нибудь переживу эту потерю. Сами нажрались, меня напоили, и ещё поиздеваться захотели. А я тоже хороша. Надо было не пить столько. Сама выставила себя на посмешище в роли пьяной, падшей и доступной женщины. И вправду дура.

В голове гудело от похмелья, а в животе скребли черти. Распустив свои длинные волосы, я разделась и перебралась в ванную. Около часа я плескалась в горячей воде. Обливаясь шампунем, я неистово тёрла себя мочалкой, разгоняя кровь и выгоняя из себя хмель. Затем сварила кофе, и глотала обжигающий напиток, запивая холодными сливками. Наконец головная боль отступила, и я почувствовала себя значительно лучше. Всё, хватит с меня этих попоек. Добром не кончится. Не буду больше с ними пить. Вообще пить не буду. Нигде и ни с кем. Так и контроль над собой потерять недолго. Что собственно, вчера и произошло. Хватит с меня уже одного алкоголика.

Я вспомнила, как разводилась со своим мужем. Когда мы поженились, он выпивал только по праздникам, и я вначале не придавала этому значения. Его попойки я всерьёз не воспринимала, резонно полагая, что пьяный проспится, а дурак — никогда. Дураком он и не был. Но потом незаметно он начал пить уже просто по выходным дням, заявляя, что сильно устал, и ему надлежит как следует расслабиться. Затем начал напиваться по будням и полюбил опохмеляться. Он работал экспедитором на перевозках и ихний бригадир несколько раз его унюхал с перегаром. Затем гаишники сняли его с рейса в нетрезвом состоянии и отправили на экспертизу. У начальства лопнуло терпение и его выгнали с треском. Выводов для себя он так и не сделал, и загулял-забухал уже по полной. Он жрал водку каждый день и уже не выхмелялся. Даже при процедуре нашего развода в присутствии свидетелей он выглядел нетрезвым. Я с ним рассталась и вспоминала всё как