вперёд стоящей ноге женщины плеть зеленоватой плоти. Лаковые туфли на среднем каблуке заскрипели по полу — непонятная мерзость тянула взрослую блондинку к себе за лодыжку. Мишка вспомнил передачу, где лягушка, вот так же, языком ловила насекомых.
Только там липкий язык а тут... Уродливая пародия на человеческую пятерню сжимала внизу учительскую ногу. Большие, бугристые пальцы без ногтей, выросшие из пульсирующего, ставшего жидким на пару мгновений, будто расплавленная резина, жгута, крепко удерживали и не отпускали человеческую конечность.
— Ай! — брови Галины Семёновны изогнулись вверх — Ну раз так, вот тебе!
Исхитрившись, женщина, без тени сомнения, стукнула со всей силы в холодную мякоть крепким каблуком начищенной туфли. Он погрузился в упругое месиво. Особого эффекта не произошло.
Все, включая Мишку, завороженно смотрели, что будет дальше. Контрольная, сессия, все теперь забыто и ушло на задний план. В жаре, среди облачков пыли в жёлтых пятнах света, мерно тикали часы на стене.
От кучи плоти отделилось ещё несколько длинных, извивающихся жгута. На глазах пораженных учеников их концы разделились на длинные суставчатые пальцы. Сжимающиеся и разжимающиеся, ищущие цель они устремились к преподавателю. Жуткие клещи поймали Галину Семёновну за руки-ноги и вздернули в воздух. Учительница, высокая и будучая в теле, на удивление, без особых усилий была поднята под потолок и теперь там пыталась освободиться. Трепыхалась в плену монстра.
«Ну и силища у этой зелёной кучи» — подумал тогда Миша.
— Уходите! У-уходите, пока есть шанс! — выкрикнула борющаяся с неизвестной плотью Галина Семёновна. Аккуратно уложенные, в шишку на затылке, волосы выбились и растрепались по милому лицу. Красная от потуг освободиться, она все же пыталась спрятать страх и ещё раз уверенно произнесла:
— Дети, покиньте класс!
Некоторые начали брать рюкзаки и пробираться к двери, где копошилась пульсирующая масса. Из нее вылезла ещё одна плеть и поползла вверх, к пойманной женщине. Живая, будто страшная лиана, она забралась по брючине, залезла под пиджак и теперь ползла под клетчатым материалом делового костюма. В районе декольте отросток закопошился и вылез наружу. У Галины Семёновны перекосило лицо от отвращения. Морщины у губ стали глубже и резче. Женщина почувствовала кожей отвратительную субстанцию, та забралась под блузку и теперь терлась за пазухой. По животу. И судя по очертаниям, между вздымающихся грудей.
Как часто мужчины пытались заглянуть ей в декольте, включая детей, что она учила. Даже собственный сын рассказал ей как-то, как парни обсуждали на перемене ее формы. Сейчас же их терли и почти вываливали за собой наружу какие-то жуткие щупальца.
— Какой же мерзкий, фу! Он касается меня, касается! До чего противный! — закричала она болтая в воздухе ногами. Вылезшая из одежды культь зелёной плоти резко дернулась от брыкающейся, словно мухи в паутине, женщины. Раздался громкий треск. Одежда не выдержала чудовищного рывка и порвалась. Глухо застучали по полу и партам оторванные пуговицы.
В косых луча света, падающего из окна заиграли их тени-точки.
Ребята открыли рты. У их консервативного, строгого педагога открылась верхняя часть тела. В