Настя

адрес, да еще при этом смущается, как школьница и малолетка. А, раздевшись и войдя в душ, Настя обнаружила, что ее промежность сильно увлажнена. И как-то уже совсем естественно получилось так, что возбужденная переживаниями того дня молодая начальница принялась ласкать себя, к своему стыду и ужасу представляя, как завтра в собственном кабинете будет перед Ним раздеваться, полностью.

А Он будет сидеть на ее кресле и пристально смотреть на унижение взрослой женщины. Наверное, весь дом мог слышать в ту ночь крики кончающей Насти. По крайней мере, так показалось самой Насте, когда небывалая волна наслаждения захлестнула ее с головой, верча и подбрасывая до неведомых прежде высот наслаждения. Как ни странно, возбуждение после такого оргазма не прошло, и к своему горькому стыду женщина призналась себе, что хочет еще. Весь дом был перерыт в поисках вещи, способной утолить голод проснувшейся в ней чувствительности — естественно, ни о каких «игрушках» в своем доме порядочная, исполнительная начальница и мысли допустить не могла. Ей стал лак для волос, чей округлый контур сумел-таки справиться с буйством женской плоти.

Сношая себя этим предметом косметики, женщина рисовала в своем воображении картины одна грязнее другой. Вернее, это проснувшееся подсознание услужливо показывала внутреннему взору то, что ей самой действительно должно нравиться. Жгучие слезы стыда полились из красивых глаз, когда Настя представляла, как Он ее берет, грубо и ненасытно, как трахает ее голую при всем офисе, а она слышит глумливые насмешки своих подчиненных по отделу в свой адрес, но при этом рука лишь усерднее задвигалась, заставляя флакон двигаться все быстрее и быстрее. Сколько раз тогда молодая женщина кончала, теперь уже и не вспомнить. Но точно не два и не три.

Конечно, на следующий день она не пришла без лифчика, конечно, она старалась забыть об этом, пытаясь себя убедить в том, что случившееся есть лишь глупое недоразумение и ничего более. Однако, ничего не получалось. Мысли вновь и вновь возвращались к переживаниям прошедшей ночи и к Его ледяной синевы глазам. Каждый раз, встречаясь теперь с ними при разговоре или приветствии, Анастасия упрекала себя в том, что до сих пор еще носит лифчик. Наконец, через три дня она сдалась.

Сейчас, стоя в поезде с торчащими как кол сосками и истекая соками порочной похоти, Настя лишь улыбается своим первым робким ощущениям, когда она все же решилась прийти на работу без этого предмета нижнего белья и, вроде как в шутку, сказать Ему, что Его желание исполнено, и под ее белоснежной блузкой больше ей ничего не жмет.

В тот же день Его крепкие пальцы сжимали соски женщины через плотную ткань блузки пока они ехали в лифте одни, а затем и вовсе им ничто не мешало выкручивать нежную чувствительную плоть, когда они находились в ее кабинете. Анастасия ничего не могла с собой поделать, ее тело отказывалось хоть как-то сопротивляться такому унизительному обращению молодого человека с ней, и