Разносчик пиццы

дрожи, чудесного предвестника оргазма.

Я кусала губы. Наши глаза часто встречались и то, что он видел там, казалось, вдохновляло его на новые эксперименты. Его взгляд отвлекал меня от собственных ощущений.

— Закрой глаза! — приказала я, но мальчик подсматривал, это я заметила, когда извлекла из кармана халатика бельевую прищепку, затерявшуюся там с прошлого раза, когда я шалила. Я приблизила зажим к его соску — трусишка отодвинулся в сторону. Эта чудесная кнопочка обладала удивительной способностью придавать мужскому члену ярко выраженную эрекцию.

Тут же, в столовой я держала веревки в одном из нижних ящиков стола. Достав длинный моток, я связала ему руки за спиной в локтях, а потом и в запястьях. Подумав, решила связать и ноги выше колен. Легкий толчок — и он не удержал равновесие и свалился на пол, посматривая на меня с ожиданием и некоторой опаской.

Быть связанным — это быть принадлежащим. Конечно, чудесно, когда раб слушается и выполняет все мои приказы, но... Раб всегда будет знать, что в любой момент может выйти из Темы, из игры. Ох, как сильно отличаются ощущения беспомощного. По крайней мере, для меня — это так. В состоянии беспомощности ощущения удесятеряются! Страх и возбуждение, подчинение и безысходность.

Слышать взволнованное дыхание мальчика, видеть его натянутое в струнку тело, осознавать его беспомощность и понимать — он АБСОЛЮТНО принадлежит мне, и ничто не в силах это изменить. Только я, хрупкая и изящная женщина могу решить, как долго ему оставаться связанным и в какой позе. Видеть полностью подвластного моей воле мужчину — ну разве это не стоит того, чтобы потратить на бондаж десять минут?!

Я достала свечку и подожгла ее.

Минутка ушла на то, чтобы растаявшего воска было достаточно. Мальчик смотрел уже с интересом. По его мнению, видимо, свеча не представляла никакой опасности. Уже первые капли заставили его извиваться и переменить легкомысленное отношение к такому невинному с виду предмету — свече. Забавный малыш. Чтобы он мне не мешал, а еще тем более, чтобы не отклонялся от капающего воска, я прижала его ножкой к полу.

Мальчик прикусил свою пухленькую губку, и было видно, что он изо всех сил старался терпеть. Легкие, едва заметные стоны, срывались, время от времени. Но, он терпел. Как хорошо, что он молчал и не просил пощады — ее не было бы. И он это понимал. Какой смышленый мальчик! Больно, я знаю, что ему больно, и это открыло нас новым ощущениям. Теперь уж его взгляд не отрывался от меня ни на мгновение, казалось, он не хотел пропустить ничего из тех чудес, что выпало испытать ему сегодня. Его зрачки сузились, мои же наоборот расширились. Я знала это точно...

Освободив мальчика от пут, я разрешила ему лечь на пол. Он заслужил этот отдых. Положив ножку прямо на причинное место, я надавливала и наблюдала за реакцией. Не за той, что была в его милых трусиках, а на реакцию организма в целом. Он уже понял, что скоро я разрешу