Особенное увлечение

обговорена и через пол часа с опустевшего крыльца в сумрак ночи соскользнули две женские тени.

Спустя пару минут, машина увозила их прочь из бывшего дома, неожиданно ставшего для них тюрьмой, в новую, неведанную жизнь.

Светлана, поглядывая, на вновь обретённого мужчину, теперь, хоть и в новом для себя и ещё не понятном ей качестве, ощущала в душе успокоение, вновь почувствовав хрупкую уверенность в завтрашнем дне. Обнимала за плечи задремавшую дочь, радуясь каждому километру, отдалявшему их от бандитов.

Вечер томил прохладой. В большом уютном зале, было тихо, лишь пощелкивали разгоравшиеся в камине поленья.

— Я должна Вас поблагодарить, Андрей, — женщина, тряхнув волнистыми, белокурыми волосами игриво посмотрела на сидевшего перед ней в кресле мужчину.

— Вам не за что меня благодарить, да и не за чем. Я всего лишь Вас купил. Надеюсь, Вы об этом не забыли?! Он строго посмотрел на неё, от этого она покраснев опустила глаза.

— Да, Андрей, я не забыла.

— В таком случае, Светлана, разденьтесь. Разденьтесь до гола. Я хочу рассмотреть своё приобретение.

Из кресла он наблюдал, как она, украдкой смущённо поглядывая на него, раздевалась, а затем, подошла и встала напротив, оставшись в тёмном белье.

— Догола. Я же сказал догола. — Он недовольно нахмурился, забросил ногу на ногу, и, щёлкнув зажигалкой, закурил.

Светлана, подумав о том, что она, взрослая, сорокалетняя женщина, вынуждена подчиниться мальчишке, негодяю, опустив голову, заплакала. Несколько слёз скатившись по лицу, капнули на пол.

Наконец она замерла перед ним, совершенно голая. Оставшись лишь на каблучках.

Он подошёл. Близко. Так близко, что почувствовал запах парфюма идущий от её тёплого, беззащитного тела.

Она, почувствовав на себе его шершавые ладони, затрепетала. Одна из них, скользнув по круглым плечам, оценивающе сжав грудь и соски, скользнула вниз к животу, в пушистый лобок, проникла между ног, а другая, — не менее шершавая и бесцеремонная, прошлась по спине и ягодицам.

Он ввел в неё палец, скользя им между губ, играя им и глядя ей в лицо.

— А ты потекла... А почему не выбрита?

Она кусала губы от унижения. Он — наслаждался.

— Он обошел её сзади. Властно положил ладонь на спину и нагнул её. Низко. Очень низко.

Позади зашуршала перчатка. Что — то прохладное чвакнуло в попу. Два пальца жёстко уперлись в проход.

— Расслабьтесь.

— Да. Прошептала она одними губами, готовая разрыдаться, впуская чужие, бесцеремонные пальцы.

— Да Вы для сорока лет узки. Почему?

— Я туда не давала. Нет.

— А теперь будете. Он отбросил перчатку.

— У камина в углу — прут. Принесите-ка мне его.

Она принесла.

— На колени, лицом к полу.

Опустившись перед ним, она исполнила то, что ей было велено.

— Я отстегаю им Вас. Это улучшит Вам память, и мне не придётся повторять дважды.

Слегка размахнувшись, он несколько раз ударил, она, взвизгивая, хваталась за заалевшую свежими бледнорозовыми полосками попу.

Приподняв её за подбородок, он посмотрел в заплаканные, полные страданий глаза. Провел пальцем по мокрой щеке, смахивая слезы.

Ну, что же, достаточно. Приведите себя в порядок, оденьтесь, умойтесь, и позовите Вашу