Кто

любые прихоти. Пожалуй, мне это даже нравилось. За что со мной вот так, как с половой тряпкой, как с дворняжкой? Что они хотят от меня, сволочи?

Я придумала. Я найду адвоката. Я расскажу ему всё начистоту, как гинекологу. Он поймёт, он спасёт меня. Есть же Конституция, есть законы в этой стране. Я буду на коленях умолять судей и меня простят. Мне, конечно, нечем заплатить адвокату, но я предложу себя.

Сентябрь. Пятое число. Я не пошла на работу, Ленуська передаст завучу записку, где я написала, что приболела. Я смотрю на фотографию адвоката на мониторе компьютера. Евгений Степанович, шестьдесят седьмого года рождения. Взрослый, серьезный мужчина. Сейчас я позвоню ему и договорюсь о встрече. Телефон пищит эсмэской:

— Через час будь по адресу... Будь в чулках.

Я смотрю на фотографию Евгения Степановича и иду одеваться.

Мне открывает Сергей, ученик одиннадцатого класса, отличник и скромняшка. В этом классе я веду математику четыре года.

— Здравствуй, Зая! — он берет меня за попу и ведет на кухню.

— У нас гулянка! Поработаешь официанткой. Переоденься. — Он протягивает мне передник и демонстративно отворачивается.

Я вношу в комнату поднос с выпивкой. В комнате трое, все ученики этого класса, я всех их знаю. Мальчики играют в карты. Вместо карточного стола на четвереньках стоит директриса, Ирина Анатольевна Мазилкина. В толстой заднице Мазилкиной торчит электрический фаллоимитатор. Фаллоимитатор жужжит как назойливая муха.

— «Ромашка», пацаны! — торжественно объявляет Сергей.

Мальчики выпивают, а потом пускают нас по кругу. Бессчетное количество раз. Потом на четвереньках мы лакаем шампанское из серебряного тазика. Мальчики хохочут.

— Ползите на кухню, соски, — распоряжается один из них, Василий. — Мы передохнем.

Я сижу на полу, притулившись к батарее. У меня всё болит. Господи, когда это закончится?

— Похоже, заснули! — чуть слышно произносит Мазилкина.

— Что? — я равнодушно смотрю на нее.

— Проверю. — Директриса всё также на четвереньках выползает в коридор.

— Спят, подонки. — Она возвращается на двоих, в руке держит сумочку. — Еще до твоего прихода я им в водку сильное снотворное подмешала. Не знала, что ты тоже в ловушке.

— А ты давно? — спрашиваю я.

— Четыре года. Сначала было более-менее терпимо, а потом позвонил Господин и сообщил, что продал меня. Сказал, что новый хозяин найдет меня сам. И тут началось хождение по мукам, раз за разом всё страшнее. Мне кажется, меня хотят довести до психушки.

— А мне не кажется, — говорю я. — Это так и есть.

— Их надо убить. — Директриса опирается руками на стол и похожа на разгневанную Артемиду.

— Кого их? — говорю я.

— Этих детишек. Ты понимаешь, что после сегодняшнего случая нас будут драть на каждой переменке все кому не лень.

— Понимаю, — говорю я. — Убъем этих, придут другие.

— Не придут, — упрямо повторяет Мазилкина. — Смерть слишком высокая цена за развлечение. Этот мифический хозяин сразу сообразит, что нас лучше оставить в покое. Я до пединститута медицинское училище закончила. В ядах кое-что смыслю. У меня в сумочке ампулы: наполовину героин, наполовину мгновенный яд.