Сказка о меховом рабе

хотела рушить надежды ребёнка и не стала говорить правды. Но этот вечер был таким же как остальные, а потому уложила Авеля спать и ушла на работу.

Влажный ветер подул в сторону молодого парня. Будто холодные мокрые кошачьи языки коснулись его лица. Авель поправил мех на своей куртке, и нежные волоски защекотали кожу.

«Боль, она от рождения сопровождает человека всю жизнь. Само рождение начинается с боли, как для ребёнка, так и для матери. Каждое поражение сопровождается болью. Каждая победа сопровождается мыслями о том, сколько боли пришлось претерпеть на пути к её достижению. Болезни и падения приносят физическую боль. Смерть близких и другие утраты не обходятся без душевной боли. Подумать только, ведь ни один месяц в году не обходится без ощущения боли. Она окружает... Она злорадствует. И как забытое всеми существо напоминает нахально о своём существовании.

А я люблю боль! Со всеми её недостатками и преимуществами.

Я люблю боль, и она отвечает мне взаимностью. Такая красивая, такая приятная... Она коварна и привлекательна. И словно красивая женщина, боль не даёт ускользнуть от неё вниманию.

Я люблю боль... И готов признаваться ей в любви как верующий, который молится Богу...»

Мысли Авеля остановило красивое статное тело высокой женщины лет тридцати пяти, которая оградила ему дорогу. Авель медленно поднял глаза вверх и пристально вгляделся в лицо повелительницы. Да, она была именно повелительницей. В её глазах читалась власть и коварство.

— Парень, да у тебя глаза кошачьи! — с улыбкой, но строгим голосом сказала женщина.

Тонкие длинные пальцы её руки коснулись розового меха у подбородка Авеля. Леди резко дёрнула его к себе:

— Меня зовут Лолита. Я буду твоей Госпожой!

Авель напрягся в шее и сжался, как продрогший птенец, не ожидая такого резкого поворота событий.

Женщина отпустила мех, и Авеля отпустило назад.

— Твой возраст? — уже в самом вопросе был тон приказа.

— Двадцать четыре года, — робко ответил Авель.

— Двадцать четыре дня в месяце ты обязан проводить со мной!

За полуминутным молчанием последовал удар по щеке.

— Не молчи!! Я хочу слышать голос своего кота!

— Мяу! — проурчал Авель, облизывая белые ноги своей Госпожи.

Он был одет в пушистый костюм кота из белого меха. На лице был грим, на голове мягкие ушки, из попы виднелся хвост.

Лолита листала журнал, сидя на диване.

— Нежнее... Нежнее, котик, — говорила Она.

И Авель с большей любовью продолжал ласкать ножки. Его язычок настолько привык ухаживать за Госпожой, что во время бездействия чувствовал себя неуютно.

— Муррр... — урчал Авель.

Лолита потянула кота к себе, держа рукой за розовый мех на его шее.

— Котик мой, — приласкала Она Авеля, прижав к своей пышной груди и погладив заботливо по голове. — Сладкий мой, — после чего последовал хорошей силы шлепок по попе.

Авель замурлыкал.

— Мурлычь, мурлычь, — прошептала Лолита, снова погладив Авеля, прижимая его голову к груди.

И снова раздался шлепок по его коже. Авелю нравилось сочетание боли и ласки в одно мгновение. Это вызывало противоречивые чувства — и беззащитность и защищённость в одном