Мои сёстры. Свадьба

торчать в пробке на Липецкой улице. Мы с ним не спорили, нам было по барабану.

Как оказалось, он наматывал круги, зная, что мы всё равно не следим за дорогой. За это время он сперва заехал в город, поколесил там, и только потом по Варшавке добрался до Западного Бирюлёво и уже оттуда проехав МКАД, поехал в сторону Булатниково.

Проезжая мимо конюшни, водитель зачем-то включил аварийку и съехал на обочину.

— Почему мы остановились? — тихо, потирая лоб, спросила тётя Алиса.

— Пришло время аванса. Новое правило, брать первую часть оплаты за проезд, не доезжая до пункта назначения — сообщил водитель.

Алиса открыла свою сумочку, достала кошелёк и спросила:

— Сколько?

— 500 рублей

— Сколько? А чего так много? У меня только 300. Кать! Посмотри у себя

Катя устало, открыла свою сумочку. И произнесла:

— У меня вообще нет.

— Не беспокойтесь дамы! Игорь Николаевич и на этот случай дал мне инструкции.

После чего, он, отстегнувшись, вышел из машины. Обошёл её спереди, и открыв дверь Кати, отстегнул и её.

— Что вы делаете? — спросила Алиса. Но в ответ молчание. Таксист, силой дёрнул Катю за руку, вытащив её из машины. Она почти не сопротивлялась. Лишь в пьяном угаре болтала ногами, и размахивала свободной рукой. Это и сыграло на пользу водителю. Он потащил её в кусты. И вскоре оттуда вылетели Катины трусы, которые, не долетев до земли, повисли на ветках. Алиса, не понимая, что происходит, выскочила из машины и побежала за ними. Я остался один. С возмущёнными криками: «Вы что? Отпустите мою дочь! Я сейчас ментов вызову!» Алиса пробиралась сквозь ветви кустов. Как только она скрылась, крики возмущения сменились на мольбу: «Ай! Не надо! Отпустите нас! Больно! Ай!! Аааа». Затем крики прервались. И тишина.

Я чуть не уснул. Алкоголь насильно заставлял меня закрыть глаза. Наконец кусты зашевелились, и оттуда в раскрытой рубашке с висящими сиськами и задранной до самого конца, юбке вышла тётя Алиса. Она медленно переступала с ноги на ногу. Добравшись до машины, она рукой ухватилась за багажник и, опираясь, дошла до двери. Открыв дверь, она рухнула на сиденье, переводя дыхание. Я мельком бросил на неё свой взгляд. Она не спеша застёгивала на рубашке уцелевшие пуговицы. На её волосах висели сухие листья и всякие щепки. Руки дрожали. На подбородке остаток семенной жидкости. Но она не плакала. Следом вышел таксист, неся на руках Катю в бессознательном состоянии. Усадив её на сиденье и пристегнув, вернулся за руль. Катя была ни в лучшем виде. Волосы взъерошены, грязные, в древесных щепках. Платье разорвано. Трусики так и остались висеть на кустах. А на её лице была размазана конча вперемешку с тушью и слюнями.

Мы поехали дальше. Оставалось совсем немного. Ехали в полной тишине. Катя не приходила в сознание. И лишь когда доехали до дома, таксист загасил фары и повернувшись к Кате, похлопал её по щекам. Этого вполне хватило, чтобы та приоткрыла глаза.

— Мы приехали —