Клитыгин в лоне.. Поэма

Вечная память Углу — лидеру аморал — панк — группы «Оргазм Нострадамуса». Именно им были созданы, использованные мной, колоритные поэтические образы главврача Клитыгина и сторожа Маркела.


Вступление.

В далёком городке Российске,
К сибирским ближе холодам,
Стояла скромная больница,
Был главврачом Клитыгин там.

Как доктор-бездарь непомерный,
Он ничего и не умел,
А потому, закономерны,
Захороненья мёртвых тел.

Их из больницы забирали
В гробах на кладбище везли,
И в мерзлоту их помещали,
В глухой, заснеженной дали.

Что про Клитыгина сказать мне?,
Мужчина он в расцвете лет,
Нет у него сестёр и братьев,
Семьи конечно тоже нет.

Да это и не удивляет,
Ведь он и так имеет всех,
В больнице каждому вставляет,
Что вспоминать?, — и смех, и грех!

Берёт он взятки и деньгами,
Жратвой и выпивкой.., пиздой... ,
Вы в этом убедитесь сами,
Ведь и рассказ об этом мой!

Я, впрочем, отвлекусь от темы,
Без этого никак нельзя,
Ещё один герой поэмы,
На сцену просится, друзья.

Всегда поддатого Маркела,
Знал каждый в этом городке,
Наглючий аж до беспредела,
И с блядями накоротке.

Когда-то в молодости давней,
Маркел дочурку «замесил»,
Жену он видел дважды в спальне,
Куда пропала, и забыл.

А дочь по имени Анжела,
Хоть и сама собой так — сяк,
Уже подросточком хотела,
Любой желающий стояк.

Её ёб каждый одноклассник,
Да и директор школы ёб,
И юной бляди для острастки,
Маркел давал по пьяни в лоб.

Он говорил, гляди скотина,
Вот принесёшь мне в подолЕ,
Тогда, вон видишь ту осину?,
Повешу прямо на стволе!!!

Была Анжелка беззаботна,
Да и ебливость не унять,
И вот, число её абортов,
Минуло цифру двадцать пять!

У баб так изредка бывает,
Ну может к полусотне лет,
А у Анжелы наступает,
Лишь поздней юности рассвет.

Всё о героях я вещаю,
Поэмы, мать её етить,
И за «раскачку» эту, — знаю,
Читатель мой меня простит.

Действие первое.

Под вечер, наведя порядок,
Клитыгин время коротал,
Не взял главврач сегодня взяток,
И никого не отъебал.

Фортуна нынче отвернулась!, —
— Клитыгин с горечью вздохнул,
Но дверь вдруг резко распахнулась,
Снеся стоящий рядом стул.

И в кабинет врача влетела,
Анжелка, в праведных слезах,
Она дрожала и потела,
Засохла сперма в волосах.

И сразу вставши на колени,
Упорно билась лбом об пол,
Моля: спаси, Потап Евгенич!,
Ведь говорил: «люблю», — козёл... !

А я ему всё отдавала,
Всю прелесть юности моей,
Дарила таинства орала,
Но он следы оставил в НЕЙ!

Она неспешно показала,
Мохнатку влажную врачу,
Елда Клитыгина восстала:
Он понял: я её хочу!,

Врач ей сказал: снимай одёжку,
Садись на кресло, вот туда... ,
И раздвигай пошире ножки,
Чтобы видна была манда.

Сейчас тебя я разогрею,
Ну.., опосля, уже к делам,
Почищу перед тем, побрею,
Всё без проблем, и нам и вам.

Он расстегнул ширинку лихо,
Неспешно к креслу подошёл,
Анжелка в нём сидела тихо,
Как на скале сидит орёл.

И между ляжек зрел оскалом,
Багровой трещины провал,
Казалось, лоно призывало,
Чтобы главврач быстрей вдувал.

Действие второе.

Вдруг в кабинет Маркел ворвался,
Как в... оппу раненый олень,
И на Анжелу разорался,
Опять не сберегла мандень!!

Я выгоню тебя из дома,
Что за позор на старость лет,
И как в лицо смотреть знакомым?,
Скорей бы нах... на тот свет!!

Маркел, — Клитыгин отозвался,
Она ведь всё же дочь твоя,
Ей не впервой, ты не ругайся,
И не волнуйся ни хуя.

Ну а теперь, заткни ебало,
И дверь закрой с той стороны,
Тебя тут только не хватало,
Здесь ротозеи не нужны.

Маркел свалил, Клитыгин вынул,
Елдищу из своих штанов,
И палку до мошонки кинул,
Анжелке он без лишних слов.

Он девку драл, пердел, ругался,
И вскоре